Засыпайка в Таллинне — Дагмар Нормет

Страница 16 из 19

И слон исчез! Старый синий детсадовский слон как сквозь землю провалился, а там, где он был раньше, лежала Майли.
— Майли! Майли пришла! Смотрите, Майли! — зашумели дети. И никто не мог понять, откуда она взялась. Неужто слон превратился в девочку?

Тупс, вместе с Мати бежавший по ее следам, влетел во двор в тот момент, когда Майли потеряла волшебную шапку и стала видимой. Открыв рты, ребята смотрели, как Майли поднялась и потерла ушибленную коленку. Поэтому никто не заметил Тупса, который по запаху отыскал шапку-невидимку, схватил ее зубами и скрылся.
А синий слон опять появился на своем месте!
— Майли, пошли домой! — сказал Мати, огляделся и добавил:
— А где Засыпайкина шапка? Ты ее потеряла?
— Нет!
Но шапка как в воду канула, и Тупс тоже.
— Значит, она у Тупса, — подумал Мати и позвал:
— Тупс, Тупс, где ты? Тупс, неси шапку!

И на глазах у ребят случилась еще одна невероятная вещь: незнакомый мальчик наклонился поднять что-то, и вдруг пропал! А там, где он только что стоял, теперь вертелся лохматый щенок.
Не было никакого сомнения: на глазах у всех мальчик превратился в собаку!

Прошло всего полчаса, а Мати и Тупс уж вернулись домой.
— Где вы были? — спросила бабуля.
— Да так, просто гуляли, — ответил Мати.
— И тебе не хотелось погулять подольше?
— А что там интересного?

ИСТОРИЯ ТРИНАДЦАТАЯ,
в которой Мати мечтает увидеть белую ночь, а в сердцах Ли и Лa просыпается зов предков

Стояла ясная июньская ночь. Красивая и такая ясная ночь, что бабуля, сидя у окна, могла читать даже без лампы. Люди гуляли по улицам старого Таллинна и по берегу моря. И только дети сидели по домам: время позднее, и они должны были спать. Всегда вот так: происходит что-то интересное, а детей гонят спать! На улице белая ночь, а дети — пожалуйте в кровать!
И Мати сегодня пришлось лечь как всегда. Он, правда, пытался возражать, да что толку. Он наперед знал, что спорить с бабушкой — мартышкин труд и упирался просто так, по привычке, на всякий случай. Мати послушно старался заснуть, но из этого ничего не выходило. Солнце светило прямо в глаза и манило на улицу. Мати слышал, как часы в соседней комнате пробили десять. И если бы бабуля не поцеловала его на ночь и не пожелала приятного сна, можно было бы подумать, что сейчас десять часов утра, а не вечера.
И Засыпайка уже несколько дней не появлялся — уж не забыл ли он своего друга?
Мати всплакнул, ему стало жаль себя. Он натянул одеяло на голову. И сразу же темнота и тишина сомкнулись вокруг него. Не слышно было голосов на улице, исчезло вечернее солнце. Здесь, в своем маленьком и темном гнездышке, Мати мог грустить сколько душе угодно.
Внезапно что-то мягкое и теплое плюхнулось Мати на ноги. Это мягкое немного поворочалось, устраиваясь поудобнее, и успокоилось.
Конечно, это был Тупс! Заметив, что Мати укрылся с головой, песик решил, что хозяин спит, и прыгнул на свое любимое место — в изножье кровати, хотя ему это строго запрещалось!
Но Мати и рта не раскрыл.
— Собака — тоже человек, — подумал он, — пусть хоть ей будет хорошо. На самом деле настроение у него немного исправилось: в обществе Тупса он уже не чувствовал себя бесконечно одиноким.
— А чем мы займемся сегодня? — раздался вдруг над самым ухом Мати хрипловатый голос Засыпайки.
— Устроим небольшое трипство! — горячо приветствовал его Тупс.
— Или какое-нибудь трапство похитрее? — предложил Засыпайка горбящемуся одеялу.
— Да! Да! — Тупс, разумеется, был в восторге.
Но Мати все еще не отвечал, и Засыпайка забеспокоился: уж не заболел ли его друг?
— Ладно! — озорно крикнул Засыпайка. — Устроим сегодня изрядное трипс-трапс-трульство!
Тут одеяло задвигалось, и на подушке показалась голова Мати.
— Не хочу! — сказал он. — Не хочу устраивать трульство!
— Чего же ты тогда хочешь? — испугался Засыпайка. — Теперь он всерьез решил, что Мати заболел.
— Хочу увидеть белую ночь! — вздохнул мальчик. Вон как!
— Твое желание — для меня закон! — с облегчением сказал Засыпайка, соединил свои указательные пальцы и прошептал:
Трипс, трапс, трулль,
Восемь дырок, пять кастрюль!
И Мати вдруг вдохнул соленый морской воздух. Легкий прохладный ветерок трепал его волосы, под ногами хрустела галька. Мальчик крепко зажмурился и еще раз вдохнул. Настоящий морской воздух! Он осторожно приоткрыл сначала один, потом другой глаз. Он боялся, что видит сон и сейчас проснется в своей кровати.
Но нет: прямо перед ним расстилалось море, гладкое, как зеркало, и белое, как молоко! Мати не мог надивиться, как изменился нынешней ночью весь мир! Над белым искрящимся морем отсвечивало желтое небо. А на грани неба и воды, словно пламенеющий помидор на белой скатерти, лежало солнце. Оно сплющивалось, быстро стекало в море и вот уже совсем пропало.
— Двадцать два часа, сорок пять минут! — объявил Засыпайка. — Самая короткая ночь в году.
Люди шли по берегу, любовались заходом солнца и зубчатым силуэтом таллиннских башен, — его словно кто-то вырезал из черной блестящей бумаги и наклеил на зеленовато-лиловое небо.
Внимание Тупса привлекли птицы, задумчиво и неподвижно сидевшие на прибрежных серых валунах. Собачонка, воинственно тявкая, помчалась к ним, и птицы нехотя взлетели. Они медленно кружили над берегом, паря в воздушных волнах, и пламя заката окрашивало их крылья и грудки в розовый цвет.
— Ой, Засыпайка, смотри! — воскликнул Мати. — Лебеди!
— Это не лебеди, — сказал Засыпайка, — это чайки.

Мати с сожалением смотрел на красивых розовых птиц. Он знал, что это чайки, но ему так хотелось, чтобы это были лебеди! Почему-то сегодня Мати ощущал настоящую тоску по лебедям!
— Ладно, — произнес Засыпайка, который, как известно, умел читать мысли. — Пошли в гости к лебедям.
И вот они уже в парке Кадриорг, на берегу Лебединого пруда. Здесь было гораздо сумрачнее, чем у моря: вековые каштаны образовали гигантскую галерею колоннадой стволов и сводами крон. Посреди пруда лежал небольшой круглый остров, на котором, высились кряжистые липы.
Затаив дыхание, Мати ждал лебедей. Но они не показывались.
— Может быть, лебеди уже легли спать? — неуверенно сказал Мати.
Но в тот же момент из-за островка появились две величавые птицы. Приподняв крылья, они скользили по черной глади пруда, как белоснежные парусники.
Лебеди! Настоящие лебеди!

Обычно Мати ходил смотреть на них днем, когда солнечные блики играли на зеленом зеркале пруда. Бабуля брала с собой булку, чтобы он мог покормить лебедей. Мати бросал в пруд кусочки булки и с интересом следил, как лебедь ловил их, опускал голову под воду, смачивал булку и только потом глотал.
Сегодня они были особенно прекрасны. Их окружал какой-то загадочный блеск. Словно плыли не лебеди, а волшебные птицы из неизвестной, еще неслыханной и нечитанной сказки.
— Это все белая ночь, — объяснил Засыпайка. — Северная белая ночь. Белыми летними ночами просыпаются сказки.
Мати хотел спросить, где же спят сказки в остальное время, но не успел даже рта раскрыть, как лебедь побольше подплыл к ним и произнес:
— Добрый вечер, Засыпайка! Как мило, что ты пришел нас проведать!
— Добрый вечер, Ла! — ответил Засыпайка. — Моему другу Мати очень захотелось увидеть вас.
Лебедь медленно повернулся и с достоинством обратился к мальчику.
— Добрый вечер, Мати. Мы помним тебя, вы с прабабушкой часто нас навещаете.
Мати подумал, как ответить лебедю, — ведь он никогда раньше не беседовал с лебедями и уж совсем не мог предположить, что они знают его и бабулю.
Тут и лебедь поменьше подплыл к берегу, грациозно склонил голову и сказал:
— Дорогой Засыпайка, у нас к тебе большая-пребольшая просьба.
— Слушаю тебя, милая Ли, — ответил Засыпайка.