Великан и карлики
Страница 3 из 3
Великан и карлики (сказка)
Глава III
Месть пигмеев за брата
О, какой жалобный стон подняли бедные Пигмеи, увидав, что сделал незнакомец с их громадным братом! Надобно полагать, что даже Геркулес слышал эти отчаянные крики, но, вероятно, подумал, что это пищали какие-нибудь птички, спугнутые с гнезд стуком оружия и криками Антея.
Геркулес устал: он шел издалека и битва его утомила. Ему захотелось спать, и он, не долго думав, сбросил с плеч на землю свою львиную шкуру и преспокойно на ней улегся.
Пигмеи еще более были оскорблены таким равнодушным презрением пришельца и, убедившись, что он заснул, собрались на народное совещание. Громадная толпа маленьких человечков покрывала собой площадь аршин [Аршин – старинная мера длины, немного меньше метра.] в 30 квадратных. Один из красноречивейших пигмейских ораторов, который так же искусно действовал языком, как и оружием, взобрался на первый попавшийся красивый мухомор и оттуда повел речь к окружавшей его толпе сограждан.
– Великие Пигмеи, великие маленькие люди! – говорил он. – Мы все видели, какое страшное общественное бедствие разразилось над нами и какое кровавое оскорбление нанесено величию нашего народа! Взгляните: там лежит Антей, наш друг и брат! Убит, убит в границах нашего государства! Убит ничтожным пришельцем, который застал его врасплох и сражался с ним… Но разве это убийство можно назвать сражением?! О таком сражении не слыхал до сих пор никто: ни великан, ни Пигмей. И теперь, довершая злодейство оскорблением, убийца улегся спать посреди нас так же спокойно, как будто бы он и не заботился о нашем мщении. Подумайте, великие Пигмеи, что заговорит о нас свет, что скажет беспристрастная история, если мы оставим неотомщенным это чудовищное, неслыханное оскорбление? Антей был брат наш, сын нашей матери, от которой мы получили наше тело и наши храбрые сердца; он знал это – и гордился нашим родством! Он был нашим верным союзником и пал, сражаясь за свою честь и за наши народные права. Мы и наши предки жили с ним в дружеских сношениях с незапамятных времен. Вспомните, как часто весь наш великий народ отдыхал под тенью Антея! Вспомните, как наши малютки, играя, прятались в кольцах его волос! Вспомните, как осторожно двигалась между нами его могучая стопа! А теперь этот добрый брат, этот тихий и ласковый друг, этот храбрый и верный союзник наш, этот добродетельный великан, этот безукоризненный Антей – убит, убит! Лежит бездыханный, бесчувственный, неподвижный, как гора! О, простите! Слезы невольно льются у меня из глаз, но я вижу, что и ваши глаза также оросились слезами, и не стыжусь плакать. Может ли, смеет ли обвинить нас мир, если мы затопим его нашими слезами?!
Но к делу!.. – продолжал оратор. – Не слезы, нет, не слезы, но месть должна быть утешением героев. Великие Пигмеи! Неужели мы стерпим это оскорбление? Неужели мы позволим вероломному чужестранцу уйти безнаказанно из нашего государства, уйти в далекие страны и там хвалиться своим подвигом? Не должны ли мы заставить его сложить свои кости там же, где лежит труп нашего друга и брата? Пусть остов этого злодея вечно свидетельствует миру о силе пигмейской мести. Месть, месть! Я уверен, что решение этого собрания будет достойно нашего народного характера и увеличит, а не уменьшит ту славу, которую передали нам наши предки и которую мы так доблестно поддержали в наших битвах с журавлями!
Речь оратора была прервана взрывом рукоплесканий. Толпа единодушно вопила, что народная честь должна быть спасена. Успокоивши слушателей движением руки, оратор продолжал:
– Теперь нам остается только решить вопрос: будем ли мы сражаться целым народом против нашего общего врага или кто-нибудь один из нас будет избран вызвать на поединок убийцу нашего милого брата? О, как бы радовался я, если бы эта великая честь пала на меня! И поверьте мне, сограждане, что какая бы судьба меня ни ожидала, я не уроню чести нашей родины, чести, завещанной нам нашими храбрыми предками. Никогда, никогда! Если бы даже злодейская рука, убившая великого Антея, уложила и меня на ту же родную землю, на защиту которой я отдаю жизнь мою!
При этих словах мужественный Пигмей выхватил свой страшный меч величиною с перочинный ножик и далеко отбросил от себя ножны. Восторженные крики и рукоплескания были ответом оратору; страшный шум продолжался бы долго, если б в эту минуту он не был заглушен сильным дыханием или попросту храпом спящего Геркулеса.
После короткого совещания о том, как действовать против общего врага, все воины пигмейского народа взялись за оружие и мужественно двинулись на Геркулеса. А он, несчастный, продолжал спать очень крепко, не видал даже и во сне, какие беды готовятся ему Пигмеями. Впереди шел двадцатитысячный отряд стрелков, наложив стрелы на тетивы, за этим отрядом шел другой, который вместо оружия нес лопаты, связки сена и разный мусор: эти храбрецы должны были выкопать глаза Геркулесу и, заткнув ему чем попало рот и ноздри, задушить злодея. Но вихрь, выходящий из носа и рта неприятеля, уносил храбрых воинов, как ураган, что помешало им исполнить возложенное на них поручение.
После такой неудачи Пигмеи держали снова военный совет, на котором было решено сжечь Геркулеса живым. Тысячи пигмейских воинов, работая из всех сил, наносили сучьев, соломы, хворосту и обложили им голову Геркулеса. Между тем пигмейские стрелки стали в таком расстоянии, чтобы пустить в лицо неприятеля, как только он проснется, целую тучу стрел. Когда все было готово, принесли горящую головню и подожгли хворост. Сильное пламя мигом вспыхнуло, и неприятель непременно бы сгорел, если бы остался лежать на месте. Пигмеи, как вам известно, хоть и маленькие люди, но могут точно так же наделать пожару, как и самый большой человек. Но как только Геркулес почувствовал, что его начинают жарить, то вскочил на ноги в ту же минуту и стал тушить свои волосы, которые уже горели.
– Это что еще значит? – закричал он, с изумлением осматриваясь вокруг и не замечая никого.
В эту минуту двадцать тысяч стрел, жужжа, как рой комаров, понеслись прямо в лицо неприятеля, но я полагаю, что немногие из них пробили кожу богатыря, которая, как и следует быть богатырской коже, была очень толста.
– Злодей! – крикнули в это время все Пигмеи разом. – Ты убил нашего великого брата и союзника, мы объявляем тебе кровавую войну на жизнь и смерть, войну до тех пор, пока не положим тебя на месте!
Геркулес в это время уже успел потушить свои волосы, и до слуха его достиг крик миллиона тоненьких голосков. С удивлением осматривался он вокруг, но никого не видал. Наконец уже случайно взглянул он на землю и заметил, что у ног его копошатся тысячи крошечных созданий. Геркулес видел множество чудес, но таких маленьких людей еще никогда не видал. Он нагнулся, поймал пальцами одного из Пигмеев и, поставив его к себе на ладонь, поднес к глазам, чтобы рассмотреть поближе, что это было такое. Случилось, что этот Пигмей был тот самый красноречивый оратор, который, как вы помните, говорил такую геройскую речь с верхушки мухомора и просил позволения у народа вызвать Геркулеса на поединок.
– Что же ты такое, мой маленький приятель? – спросил Геркулес, с удивлением рассматривая крошечное существо, стоявшее на его широкой ладони.
– Кто я?… Я враг твой! – отвечал мужественный Пигмей. – Ты убил великана Антея, нашего брата и друга, верного союзника нашего великого народа. Мы решили отомстить тебе, и я – я вызываю тебя на смертный бой!
Мужественный писк Пигмея и воинственный вид этого крошечного существа, так храбро стоявшего на ладони, поразили Геркулеса. Он разразился громовым хохотом и едва-едва не задушил маленького храбреца, невольно сжимая руку в припадке судорожного смеха.
– Клянусь честью, это чудо из чудес! – вскричал богатырь. – Я видел гидру с девятью головами, оленей с золотыми рогами, шестиногих людей, трехголовых собак, но здесь, на моей ладони, стоит чудо, превосходящее все, что я только видел. Твое тело, приятель, меньше моего мизинца, но какова же должна быть твоя душа?
– Она так же велика, как твоя! – отвечал Пигмей спокойно и с достоинством.
Геркулес был тронут непобедимым мужеством крошечного существа и не мог не почувствовать к нему того уважения, какое невольно чувствует один герой к другому.
– Мой храбрый маленький народ! – сказал Геркулес, осторожно опустив храбреца на землю и отдавая низкий поклон великой нации. – Ни за что в мире не решился бы я с намерением оскорбить таких храбрых маленьких людей, как вы. Ваши сердца мне кажутся такими великими сердцами, что я решительно не понимаю, как они могут поместиться в таких маленьких телах. Я прошу у вас мира, с тем условием, чтобы мне позволено было сделать пять шагов и на шестом очутиться вне пределов вашего государства. Прощайте! Я постараюсь ступать осторожнее, чтобы не раздавить кого-нибудь из вас, что было бы мне очень прискорбно. Но и вы, с своей стороны, потрудитесь посторониться. Го, го, го, го, го, посторонитесь! Я в первый раз признаю себя побежденным!
Некоторые из писателей говорят, будто Геркулес забрал всю великую нацию Пигмеев в свою львиную кожу, принес их домой в Грецию и отдал вместо игрушки детям короля Эрисфена, но это ошибка: Геркулес не тронул ни одного из Пигмеев и оставил их там же, где они жили. Может быть, потомки их и теперь продолжают по-прежнему жить на том же самом месте, по-прежнему строят свои маленькие города, по-прежнему обрабатывают свои маленькие поля, убаюкивают своих крохотных детей, дают свои маленькие сражения журавлям, пишут и читают маленькие истории своих великих подвигов. В этих историях пишется, может быть, что много-много столетий тому назад мужественные Пигмеи отомстили за смерть своего брата и друга, великана Антея: принудили славного и могущественного Геркулеса признать себя побежденным и обратили его в бегство.
— КОНЕЦ —