Приключения Тонино-невидимки
Страница 2 из 4
Приключения Тонино-невидимки (повесть)
Глава третья, в которой госпожа Кошелка перебранивается с кондуктором трамвая
Тонино не стал дожидаться, чем кончится дело и что на этот раз скажет господин учитель; с быстротой молнии проскользнул он в коридор, сбежал вниз по лестнице, толкнул школьного сторожа, который пришел в изумление, так и не обнаружив, кто же едва не сбил его с ног. И вот Тонино наконец на улице, он вскакивает в отходящий трамвай.
За билет он, конечно, не стал платить: нет на свете такого контролера, который смог бы заставить уплатить за проезд невидимого пассажира. «До чего ж хорошо быть невидимкой!» — вздохнут мои читатели. Можно бесплатно ездить не только на трамваях, но и в поездах, в самолетах… Можно совершить путешествие к островам южных морей, можно схватить за бороду пирата, не подвергая себя риску или опасности… Даже акулы не смогут тебя видеть… Можно взобраться на спину акулы и выдрать у нее плавники…
Но не станем забегать вперед. Приключения Тонино-невидимки еще не окончены.
Подождем немного, прежде чем решить, стоит ли ему завидовать. Я не совсем уверен, что ему до конца все будет сходить гладко. Поживем — увидим.
В вагоне было два свободных места. Тонино сел на одно из них, другое заняли на следующей остановке. На третьей остановке село много народу, и толстая дама с большой кошелкой, полной овощей, поспешила к месту, которое казалось ей свободным, хотя на самом деле его занимал наш Тонино.
Первым делом даме захотелось поставить кошелку на сиденье, но кошелка на полпути повисла в воздухе.
— Ах! — воскликнула госпожа Кошелка в полнейшем изумлении. — Такого со мной еще не бывало.
Тонино пристроил кошелку у себя на коленях: морковь, картошка, яблоки, груши, салат и прочая зелень теперь, казалось, повисли на не слишком большой высоте, подобно шару, из которого выходит воздух.
— Это еще что за шутки? — закричала госпожа Кошелка, обращаясь к кондуктору.
— Что, снова кто-то натыкал булавок в сиденье?
— Нет, вы сами взгляните: место свободно, а я не могу поставить на него свою кошелку.
— Это все трамвайная дирекция придумывает, чтоб мучить пассажиров! — намекнул чей-то злой голос.
— Что ж, кондуктор, поможете вы мне занять это место или нет?
— Вы, милая моя, пожалуй, потребуете, чтоб я вам и картофель чистил. Неужели сами не можете усесться?
— Нахал! Как вы смеете со мной так разговаривать! Да знаете вы, кто я такая?..
— Я-то знаю! Вы из тех пассажирок, которые заставляют меня терять время на совсем не остроумные шутки…
— Да знаете вы, кто мой муж?
— Нет, госпожа, не знаю. Вы меня с ним познакомьте.
— Вот наглец! Да знаете вы, кто мой брат? Он вас в два счета с работы уволит.
Услышав об увольнении, кондуктор со злостью стукнул билетной лентой по сиденью.
— Это вы кого увольнять собираетесь?
Тут начался немалый беспорядок. Пассажиры разделились на две партии: одна часть злилась на трамвайную дирекцию и обвиняла ее в том, что в трамвай допускают привидения, которые мешают пассажирам ездить с удобствами; другая часть отнеслась к происшествию весело, увидев в нем предлог для смеха.
— Там, должно быть, сидит марсианин: говорят, что все марсиане — невидимки.
— Их и на самом деле никто не видел!
— Может, это лунатик? Ведь даме показалось, что на нее что-то с неба свалилось.
— Дайте-ка я на это место сяду, — сказал со смехом один толстяк — вот увидите, я раздавлю марсианина в лепешку.
Тонино быстро прикинул, что в новом противнике не менее ста килограммов веса.
«Беда! Он превратит меня в кашу!» — решил мальчик, и, прежде чем толстяк успел осуществить свое намерение, Тонино вскочил со своего места и быстро направился к выходу, локтями пробивая себе дорогу среди пассажиров, толпившихся в проходе.
Толстяк крикнул:
— Раз, два, три!.. — и с размаху повалился на сиденье, которое едва не обрушилось под его тяжестью.
— Хорошо! Молодец! — закричали пассажиры из партии шутников. Кто-то даже захлопал в ладоши.
— Вот видите, госпожа? — насмешливо произнес кондуктор.
Госпожа Кошелка стала красней перца, который торчал из ее сумки, и на следующей остановке с видом оскорбленной принцессы вышла из вагона. Вышел и Тонино-невидимка. Должен сказать правду: он не испытывал угрызений совести за свой очень дурной поступок.
Может быть, впоследствии Тонино пожалеет о нем, может быть, он научится уступать место женщинам в трамвае, я не считаю его совсем уж негодным мальчишкой. Но в ту минуту Тонино испытывал не угрызения совести, а другое чувство, которое он и сам не знал, как назвать: аппетитом или голодом.
«Нет, это голод, — решил он, — причем голод настоящий и опасный».
Глава четвертая, в которой нехорошо отзываются о дедушке бухгалтера Паллотти
А тут еще прямо перед ним оказалась витрина кондитерского магазина, в которой выставлены напоказ сокровища из шоколада и взбитых сливок. Тонино решил войти в магазин.
Признайтесь, что и вам иногда хотелось незаметно пробраться в кондитерскую и стать полным хозяином всех ее чудес. Как раз в таком положении оказался Тонино, и он не замедлил им воспользоваться, чтобы стащить самые аппетитные и привлекательные на вид пирожные. Прошло всего несколько минут, как он уже устал жевать. Ведь даже невидимка не может съесть целую кондитерскую. Устало и нехотя протянул он руку, чтоб взять еще один глазированный каштан, как вдруг раздался сухой и строгий голос продавщицы:
— Ни с места! Стойте! Что вы делаете? Тотчас же положите обратно этот каштан…
Тонино так поспешно положил на место глазированный каштан, словно в руке у него было какое-нибудь ядовитое насекомое.
«Попался! — подумал он. — Наверное, я уже перестал быть невидимкой. Теперь меня, конечно, арестуют и посадят в тюрьму».
Тонино в растерянности поднял глаза на продавщицу, но, к немалому своему удивлению и облегчению, заметил, что она указывала пальцем совсем в другую сторону, туда, где стоял маленький и очень прилично выглядевший господин с усиками.
— Это вы ко мне обращаетесь? — спросил господин с усиками (скоро мы узнаем, как его зовут).
— Именно к вам! Я видела, все видела! Не успела отвернуться, как вы попытались стащить глазированный каштан. Я все видела в зеркало. И стоило мне крикнуть, как вы отпустили свою добычу.
— Добычу? — пробормотал господин с усиками, едва дыша от негодования. — Добычу? Вы меня, должно быть, за пирата приняли! Так знайте же: перед вами бухгалтер Паллотти!
Запомните это!
— Буду помнить, на носу себе зарублю. Вот видите, даже записываю вашу фамилию, чтобы сообщить полиции. Будь вы хоть трижды бухгалтер, никто не разрешит вам воровать пирожные!
«Как хорошо! — трусливо подумал Тонино. — Значит, я еще невидимка. Какое счастье!
Чуть было не угодил в тюрьму».
— Это я ворую пирожные? — воскликнул невинно обвиненный и стал бить себя в грудь кулаком. — Так знайте же, что я десять лет покупаю в этой кондитерской, а мой дедушка еще до вашего рождения приходил сюда пить кофе с рогаликами.
— Знать ничего не желаю о вашем дедушке! Вас-то я приметила!
— Ты еще вдобавок моего дедушку оскорбляешь! — крикнул, уже совсем выйдя из себя, бухгалтер Паллотти.
— Что здесь происходит? — спросил хозяин кондитерской, который выбежал из другого зала и теперь локтями расталкивал покупателей, с удовольствием наблюдавших за происходящим.
— Он пытался украсть пирожное, — поспешила объяснить продавщица.
— Ничего подобного! Это она оскорбила моего дедушку, нотариуса Джованни Баттиста Паллотти, который в этом, как и во многих других городах, слывет честнейшим! человеком, доблестным патриотом, примерным отцом и мужем!
Короче говоря, ссора разрасталась. Число принимавших в ней участие росло. Все говорили одновременно, и уже ничего нельзя было понять.
Бухгалтер Паллотти неистовствовал. Вот почему его забрали первым, как только прибыла полиция. Двое полицейских схватили его за руки, а третий отнял у него зонтик, которым он грозился избить бедную продавщицу. Затем его силой вытащили из кондитерской.
Тонино хотелось объяснить, как все получилось, он жалел бедного бухгалтера Паллотти и его дедушку — нотариуса Паллотти. Но для этого пришлось бы честно признаться, что он сам украл пирожные. Как трудно порой бывает сказать правду! Жаль! Тонино не сказал правды. Можете ругать его, можете обращаться с ним, как с лгунишкой, он этого заслуживает, а я тут ничего не могу поделать, — нужно все рассказать, как было на самом деле. Я уж не говорю о том, что за историей с пирожными последовало происшествие в кино.
Тонино-невидимка, чтобы позабыть о пережитом страхе и стыде, решил пробраться в кино. Нужно сказать, что во всем городе только одно это кино и бывает открыто по утрам; я не скажу вам, где оно помещается, а не то у вас может появиться желание заглянуть туда вместо школы: ведь фильм из жизни индейцев может вам показаться интереснее истории древнего Рима или десятичных дробей. Тонино забрался в кресло и, увидев, как бешено мчатся по экрану ковбои на необъезженных лошадях, решил позабыть о всех своих бедах.
Заплатил ли он за билет? Конечно, нет: ведь он невидимка, ни один контролер не может взять его за воротник и любезно проводить до кассы, как непременно поступит он с вами, если вы попробуете проскользнуть в кино без билета.
Но переживания сегодняшнего утра оказались слишком сильными для Тонино. Не успел он усесться в кресло, как глаза, не спросив у него разрешения и даже не поставив его в известность, закрылись сами по себе. Одним словом, он заснул и ничего не увидел, а проснувшись, едва успел досмотреть свадьбу ковбоя и женщины с золотыми волосами (кстати, почему в конце фильма ковбои обязательно женятся? Неужели они не могут придумать ничего более интересного?).
Тонино взглянул на часы своего соседа. Половина первого. «Ребята как раз выходят из школы, — подумал он. — Если поторопиться, я еще успею часть дороги пройти вместе с ними».
Глава пятая, в которой Белый Негр издает клич Тарзана
Пятый «Б» еще не вышел с урока. Обычно в самую последнюю минуту учитель начинал диктовать новое задание или вдруг вспоминал, что в учебнике географии необходимо подчеркнуть еще несколько строчек, и тогда школьники с шумом и не без злости раскрывали ранцы, уже давно лежавшие наготове, как багаж для погрузки на океанский пароход, и, достав учебники географии, хлопали ими о парту.
— Немного терпения, — говорил им учитель, — учебники не простыни, вы не прачки…
Итак, отсчитайте семь строчек на странице пятьдесят шестой и подчеркните красным, начиная от слов «Небольшие бухты…»
Вот одна из тех тысяч причин, по которым пятый «Б» всегда покидал школу последним.
Но в это утро учитель ждал, чтобы мальчик, напроказивший с доской, сознался в своем проступке. Все нужные места в учебниках были отчеркнуты, ранцы лежали на партах. Но учитель, скрестив руки, стоял у окна и пристально вглядывался в туман, словно ожидая, что именно оттуда появится виновник.
Белый Негр с нетерпением считал минуты: ведь он при выходе из школы задумал решительно объясниться с Моттой насчет этой истории с дерганием за волосы. Но совсем иное было на уме у самого Мотты. Впрочем, мы сказали: на уме, — а правильней сказать: в желудке. Ведь вы должны знать, что желудок у Мотты особенно прожорливый и ни минуты не может оставаться без дела.
Приближался час, когда едят макароны, и желудок Мотты больше не выдерживал. Он возмущался и ворчал:
— Я голоден, го-ло-ден, го-ло-ден!.. — Его возмущение с каждой минутой становилось все более красноречивым. — Пойдем мы наконец или нет? — ворчал желудок.
— Но при чем тут я? Чем же я виноват?
— Слышать ни о чем не хочу — ведь я не голова, а желудок, да еще вдобавок пустой!
Такой разговор долго продолжаться не может. Настала минута, когда бедняга Мотта сдался. Он встал, бледный, как простыня, и произнес голосом, идущим из самой глубины желудка:
— Господин учитель, это был я.
Учитель был искренне удивлен его признанием и даже хотел спросить: как тебе удалась проделка с доской, ведь я видел, что ты не сходил с места?
Но затем учитель подумал, что, может быть, сам отвлекся на мгновение, и, назначив сознавшемуся преступнику наказание, отдал наконец долгожданный приказ разойтись.
Товарищи горячо приветствовали Мотту за проявленный им героизм: даже Белый Негр подмигнул ему в знак примирения. Но герой уперся взглядом в кончики своих ботинок: он знал, что не заслужил этих похвал, потому что им руководила не совесть, а желудок. Ложь всегда остается ложью, даже если ее последствия приятны. Но ложь была произнесена, и он уже не мог взять свои слова обратно. Нам его просто жаль.
Но что же тем временем делал настоящий виновник, на совести которого теперь была и ложь Мотты?
Он поджидал своих товарищей, стоя у ворот школы. Сначала вышли классы девочек, и Тонино воспользовался случаем, чтобы потянуть кое-кого за косы или развязать красный бант в волосах. Девочки были очень удивлены, обычно такие вещи проделывают мальчишки, а здесь никого не было поблизости. Но Тонино не развлекли эти проделки, он был рассеян и думал совсем о другом.
«Что ж, утро я потерял, теперь нужно узнать, что задано, не то завтра будет то же, что сегодня».
Что за досада! Такие мысли торчат в голове, как камешек в туфле, когда идешь в кино, и нет времени, чтобы остановиться и вынуть его, если только не хочешь опоздать к началу сеанса.