Приключения Ибрагима — А.Атакишиев

Страница 8 из 17

Ибрагим приблизился. Сквозь прикрытые ресницы принцесса смотрела на его мужественное, красивое лицо — таких лиц, таких смелых глаз она никогда не видела в своём дворце, похожем на золотую темницу. Может быть, это сам Иосиф Прекрасный?
Ибрагим долго стоял у изголовья принцессы, любуясь ею. Вдруг девушка открыла глаза и схватила его за руку.
— Кто ты? — спросила она. — Ты сошёл с неба?
— О нет, повелительница, — тихо ответил юноша. — Я простой смертный, навсегда преданный тебе Ибрагим.
— Как же ты осмелился на такую дерзость? Знаешь ли ты, что за это тебе отрубят голову?
— Я с радостью приму казнь за миг счастья — узреть тебя, о прекрасная ханым! Пусть летит с плеч голова Ибрагима, он способен на жертву ради любимой.
Лицо принцессы озарилось доброй, счастливой улыбкой.
— О Ибрагим, открой мне, кто ты и как попал сюда, во дворец?
Вместо ответа Ибрагим взял саз принцессы. Сильные смуглые руки уверенно прошлись по струнам, и юноша запел принцессе обо всём, что таилось в его сердце.
Принцесса слушала смущённая, затаив дыхание. Счастливая улыбка не сходила с её лица. Она очнулась лишь в ту минуту, когда с шумом распахнулась дверь и в комнату ворвался главный визирь в сопровождении евнуха и стражников.
— Теперь ты от меня не уйдёшь! — с торжеством воскликнул главный визирь. — Взять его!
Стражники начали надвигаться на Ибрагима.
— Не смейте его трогать! — крикнула принцесса и собой загородила юношу.
Стражники было заколебались, но визирь гневно прикрикнул на них, и они снова стали наступать.
Тогда Ибрагим надел на палец волшебный перстень. С воем и свистом в комнате появился Ифрит. Визирь и стражники в испуге отшатнулись при виде чудовища.
— Что прикажешь, господин? — почтительно спросил Ифрит.
— Именем Сулеймана приказываю: доставить меня и принцессу в мой дом!
— Слушаю и повинуюсь, — ответил Ифрит, и на глазах у онемевшей стражи и разъярённого визиря Ибрагим с принцессой мгновенно исчезли из комнаты.

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВОСЬМОЕ, в которое вмешалась старая колдунья, похитившая принцессу

Бабушка Фатьма возилась по хозяйству на маленькой веранде своей хижины. Напротив, в лучах восходящего солнца, сверкал сказочный дворец Ибрагима. Она старалась не смотреть в ту сторону.
Внезапно подул ветер, вдали на дороге заклубилась пыль, будто сильный смерч подхватил её и поднял в воздух. Гигантский хобот, извиваясь, приближался, пыль рассеялась, и, к изумлению бабушки Фатьмы, во дворе появились Ибрагим с принцессой.
Старушка радостно бросилась им навстречу, с распростёртыми объятиями встретила свою прекрасную невестку. Она нежно расцеловала и девушку и внука, не забыла произнести обычные в таких случаях слова: «Добро пожаловать, доченька», «Пусть вместе с тобой в наш дом войдёт счастье…» Не забыла она бросить под ноги невестке глиняную чашку, чтобы красавица наступила на неё: ведь в народе издавна считают, что это к счастью — бить посуду.
После этого Ибрагим торжественно ввёл принцессу в свой сверкающий дворец.
А старый падишах остался в своём опустевшем дворце, преисполненный горя.
— Найдите, верните мою дочь, — молил он гадальщиков, созванных со всех концов города. — Укажите только, где она, и я отдам всё, чего вы пожелаете.
Главный визирь в гневе широкими шагами ходил по тронному залу и, взглядывая на гадальщиков, грозил:
— Попробуйте не найти! Всем прикажу головы отрубить!
Он наклонился над гадальщиком, который сидел у ног падишаха и гадал над медной чашей с водой и замысловатыми камешками на дне.
— Ну как? — с угрозой спросил визирь.
— Н-не в-вижу… т-темно кругом, — запинаясь, еле выговорил гадальщик.
Визирь в бешенстве отшвырнул ногой чашу и закричал:
— В подземелье его! Пока не научится видеть в темноте.
Стражники поволокли гадальщика к двери, а через другую дверь старший охраны ввёл в зал невзрачную хромую старуху в тёмной чадре.
Главный визирь расхохотался:
— Это что, тоже прорицательница? Она же едва на ногах держится.
— Эй, визирь, суди о людях не по виду, а по их делам, — прошамкала старуха.
— Ладно, ладно, слушай, — примирительно сказал визирь, не ожидавший такого отпора. — Парень, по имени Ибрагим, похитил несравненную принцессу Нурджахан. Все наши поиски ни к чему не привели.
— Знаю, всё знаю, потому я и поспешила сюда.
— Но ты не знаешь, что в его руках волшебный перстень Сулеймана.
— Ой, ой, тогда это нелёгкое дело, — покачала головой колдунья. — Сами понимаете, я бедная женщина, а нужно отправляться в далёкий путь. — Старуха вытянула костлявую руку и выразительно потёрла большим пальцем об указательный.
— Ну, мы не позволим, чтобы нужда помешала такой мастерице, как ты, вернуть дочь исстрадавшемуся отцу, — сказал визирь и сунул старухе в руку несколько золотых динаров. — Потом получишь втрое больше, — пообещал он.
Старуха с жадностью схватила деньги и торопливо заковыляла к двери. Визирь хотел что-то сказать ей вслед, но старуху как ветром сдуло — сразу было видно, что уж это настоящая колдунья.
Не теряя времени, старуха перенеслась в свою лачугу. Не приведи аллах честному человеку оказаться в таком месте! Из тёмного угла старуха выкатила на середину лачуги большой глиняный кувшин, сунула в него метлу и преспокойно сама туда уселась. Стоило старухе взяться за метлу, как кувшин стрельнул пламенем и чёрным дымом и взмыл в воздух.

Колдунья летела в своём кувшине между облаками и зорко вглядывалась в каждый дом внизу. Заметив сверкавший в утренних лучах дворец Ибрагима, она сделала над ним несколько кругов — можно было подумать, что это кружит большая хищная птица, — и наконец бесшумно опустилась на землю за хижиной бабушки Фатьмы. Выбравшись из кувшина, старуха медленно повела над ним руками, и кувшин исчез с глаз.

Подобравшись ко дворцу, она притаилась под балконом и стала подслушивать доносившийся сверху разговор.
— Я перестал бы считать себя человеком, покрыл бы вечным позором своё имя, если бы спасся сам, а тебя оставил во власти визиря, — горячо убеждал принцессу Ибрагим.
Старуха под балконом злобно ухмыльнулась.
— Я даже мечтать не смею о твоей любви, — продолжал Ибрагим. — Если тебе здесь тоскливо — прикажи, и я немедля доставлю тебя во дворец твоего отца.
Вытянув худую, жилистую шею, старуха прислушивалась к разговору молодых людей.
— Ибрагим, славный джигит, я жила там среди богатства и роскоши одиноко, будто в золотой клетке, не знала счастья-радости. И вот пришло счастье: явился ты, освободил меня. Так неужто я бы согласилась вновь попасть в неволю? Знаешь, как в народе у нас говорят: «К чему мне золотой таз, если придётся кровью кашлять в него?»
Колдунья хихикнула, довольная: значит, она не ошиблась, отыскала принцессу. Тут она увидела, что со ступеней дворца спускается Ибрагим. Колдунья схватила метлу притворилась, будто подметает улицу. Ибрагим посмотрел с удивлением на незнакомую женщину, но, занятый своими мыслями, тут же забыл о ней. Как только Ибрагим скрылся, колдунья бросила метлу, подбежала к балкону и, свалившись на землю, громко застонала:
— Ой, я несчастная! Ногу сломала, умираю!
Нурджахан услышала стоны, посмотрела с балкона и поспешила вниз по лестнице.
— Бабушка Фатьма, — позвала она, — сюда, на помощь!
Принцесса помогла старухе подняться, отряхнула её пыльное платье.
— Бабушка, вы сильно ушиблись? — спрашивала она с тревогой.
— Слава аллаху, кажется, ничего, доченька, — воздев к небу руки, ответила колдунья и, кряхтя, поднялась на ноги.
Вместе с прибежавшей бабушкой Фатьмой Нурджахан ввела старуху во двор. Встревоженный пёс бросился вперёд с громким лаем — видно, почуял недоброе.
— Прочь, прочь, поганый! — испугалась колдунья.
— Не бойся, сестра, — успокоила её бабушка «Фатьма. — Он у нас умный, не тронет.
Колдунья присела на ступени дворца, перевела дух.
— Ох, нет сил идти, милые, — запричитала она. — Я бедная богомолка, дальний путь себе выбрала в угоду аллаху и вот упала… Думала, конец мой пришёл, аллах призывает меня в свои благословенные райские кущи… Но нет, ещё предстоит мне послужить ему на этой бренной земле. Спасибо, добрые люди! Пойду дальше…
Она поднялась, но снова со стоном упала на ступени.
— Ой, моя нога! О аллах милосердный, прости мне мои грехи! Какая боль! У-у-у… Смерть пришла за мной.
— Бабушка, не надо так говорить, — стала успокаивать её Нурджахан. — Оставайся у нас, отдохнёшь, поправишься…
— Спасибо, доченька, останусь. Мочи нет идти. Останусь и буду молить аллаха, чтобы послал тебе счастья.
Колдунья притянула девушку к себе и расцеловала её в обе щеки.
Нурджахан помогла колдунье подняться на веранду. Кот Местан сладко спал, пригретый солнечными лучами. Почуяв сквозь сон колдунью, он вскочил, ощетинился и злобно зафыркал.
— Сгинь, сгинь, проклятая тварь! — попятилась колдунья. Нурджахан схватила кота и унесла в соседнюю комнату. Охая и стеная, колдунья уселась на тахту и начала разглядывать богатое убранство комнаты.
— Ой, какая же ты красавица! — воскликнула она при виде вернувшейся Нурджахан, будто впервые разглядела её. — Доченька, ты подобна четырнадцатидневной луне. Можешь поспорить с ней в красоте, можешь приказать ей:«Скройся с небосвода, я займу твоё место!» Да сохранит аллах такую красавицу от дурного глаза. Хвала создателю, подарившему миру эту красоту!
Нурджахан смущённо потупилась.
— Да и богатая ты, будто дочь падишаха, — продолжала колдунья, оглядывая комнату. — Не обижайся, доченька, даже в толк не возьму: откуда у простых людей такая царская роскошь?
— Клянусь, бабушка, я и сама не знаю.
— Как так не знаешь? Ах, бедняжка, такая красавица,а муж тебя, знать, не любит.
— Ибрагим жених мой. Он жизнь за меня готов отдать!
— Ох, не верь, не верь, доченька. У мужчин это всё только на словах, — презрительно отмахнулась колдунья. — Любил бы — не таился бы от тебя…