Приключения Ибрагима — А.Атакишиев

Страница 4 из 17

Выслушав дивов, Ибрагим смекнул, что грозные на вид великаны очень наивны. И, чтобы спастись, он стал думать, как бы перехитрить их.
— О братцы-дивы! — радостно воскликнул он через мгновение. — Это же проще простого. Стоит ли из-за такого пустяка так немилосердно колотить друг друга?
— Что? Очень просто? И ты знаешь, как это сделать?
— Разве есть на свете такое, чего бы я не знал? — хвастливо заявил совсем осмелевший Ибрагим. — Где эти вещи? Давайте-ка их сюда. Положите вот здесь, возле меня… — Ибрагим быстро огляделся и продолжал: — Сейчас я столкну вниз вон тот круглый камень, а вы бегите за ним. Кто принесёт его первым, получит папаху. Кто прибежит вторым, тому достанется свирель, а третий… ничего не поделаешь, пусть пеняет на судьбу.
— Да, да! — с радостью согласились дивы и вынесли из пещеры самую обыкновенную на вид папаху из овчины и тростниковую свирель.
Все три дива обеими руками держались за шапку и свирель: так мало они доверяли друг другу. Они нагнулись, опустили папаху и свирель на землю у ног Ибрагима.
— В самом деле, проще простого, — пробормотал чёрный див, почёсывая затылок.
— Эх, как это нам самим в голову не пришло? — в досаде хлопнул себя по лбу белый див.
— Стойте здесь и ждите моей команды, — сказал Ибрагим и направился к камню.
— Ничего, кто придёт третьим — тоже в обиде не останется: ему отдадим этого глупого сына Адама, — донёсся до Ибрагима шёпот младшего дива.
Не подав виду, будто он что-то слышал, Ибрагим подошёл к камню, попытался подтолкнуть его к краю холма, но не смог даже с места сдвинуть. Дивы злорадно захихикали. Ибрагим схватил большой кол, лежавший поблизости, сунул его под камень и, всей тяжестью надавив на другой конец, подогнал камень к самому склону.
Изумлённые дивы только рты разинули.
Ибрагим столкнул камень с холма и пронзительно свистнул. Дивы с рёвом сорвались с места. Старший мчался за камнем гигантскими прыжками, средний катился, свернувшись клубком, а младший весело скользил по гладкому склону сидя.
Ибрагим подхватил свирель и папаху, снял с дерева кота и бросился бежать. Пёс не отставал от него.
Вскоре Ибрагим услышал позади топот и рёв. Он понял, что дивы преследуют его. Протянулась над деревьями огромная рука чёрного дива и заслонила небо…

Но див ухватился лишь за колючий кустарник. Ибрагима нигде не было. Дивы метнулись в одну сторону, в другую и остановились в растерянности. Недогадливые чудовища никак не могли понять, что же такое произошло. Взревев, они бросились дальше в лес, ломая кусты и деревья…
А Ибрагим в папахе-невидимке осторожно пробирался между кустов, пока не убедился, что преследователи побежали в другую сторону. Тогда он снял папаху и подозвал пса, тот с радостным лаем стал прыгать вокруг своего хозяина.
После долгих блужданий по лесу Ибрагим с котом и собакой выбрались на поле, по которому устало брёл за двумя быками одинокий пахарь.
— Салам алейкум, дядя! Хорошего тебе урожая, — поздоровался Ибрагим.
— Алейкум салам, сынок. Спасибо, — приветливо отозвался пахарь.
Он заметил, что юноша еле держится на ногах от усталости, что одежда на нём изодрана, и сказал:
— Присядь, отдохни, сынок. Да и я отдохну немного. Пахарь привёл Ибрагима под тенистый навес из сухого камыша, покачал головой, заметив, что белый кот с жалобным мяуканьем трётся о его чарыки[1] .
— Голодный небось? — спросил он ласково.
— У этих животных с утра крошки во рту не было. Да и я, признаться, голоден не меньше, — смущённо сказал Ибрагим.
— Сейчас, сынок, сейчас, — засуетился пахарь. — Я живу недалеко, вон в той деревне… — Он указал рукой на несколько крестьянских домишек, разбросанных у подножия холма. — Сейчас всего раздобудем, ты только за быками присмотри…
Уныло сидел Ибрагим под навесом и потирал усталые пораненные ноги в ожидании пахаря.
«А почему бы мне не помочь хозяину? — вдруг подумал он. — Ведь я оторвал его от дела».
И, засучив рукава, Ибрагим поднял брошенную пахарем хворостину, схватился за рукоять сохи…
— Гей, гей! — прикрикнул он на быков и огрел их хворостиной.
Быки испугались незнакомого голоса и быстро побежали по полю. Тщетно пытался Ибрагим остановить их. Пробежав вспаханный участок, быки двинулись по невыкорчёванным пням. Ибрагим изо всех сил налегал на соху, пытаясь остановить их. Сошник врезался глубоко в землю, зацепился за что-то, и быки стали. Ибрагим нагнулся и увидел, что сошник попал в железное кольцо, торчавшее из земли. Он стал расчищать землю вокруг кольца и вскоре заметил большую каменную плиту. Высвободив сошник, Ибрагим потянул за кольцо, и плита стала медленно поворачиваться…
Открылись крутые каменные ступени, которые вели вниз, в подземелье.
— Ибрагим, не входи! Ибрагим, вернись! — раздались вдруг глухие голоса из подземелья.
Но колебался Ибрагим лишь мгновение. В следующую секунду он уже спускался вниз по ступеням. Спустился и… застыл как вкопанный. Глазам его открылось такое, что едва ли может увидеть человек, а если и увидит, то лишь во сне либо в бреду.
Думая, что это всего лишь мираж, Ибрагим прикрыл глаза ладонью, но когда вновь открыл их — подземелье засверкало ещё более яркими красками. Тут хранились несметные сокровища. В неплотно прикрытых сундуках, в сосудах самой разной формы сверкали золотые изделия, жемчуг, алмазы, рубины. Их лучи освещали сырые стены и низкие своды.
На полу возвышался целый холмик из золотых монет. Разные монеты с изображениями древних фараонов и иудейских царей перемешались с монетами вавилонских владык и древних иранских шахиншахов. На вершине этого сверкающего холмика Ибрагим заметил огромный золотой перстень, излучавший фосфорический свет. Рука зачарованного Ибрагима невольно потянулась к прекрасному перстню, но тут с холмика, шипя и покачиваясь, поднялся чёрный змей. Ибрагим мгновенно отдёрнул руку. Он понял, что фосфорический свет излучали глаза змея.
— Эй, Ибрагим, — заговорил змей человеческим голосом, — у ног твоих лежат скрытые от всех людей сокровища падишаха Сулеймана ибн Давуда. Три тысячи лет охраняю я их, приворожённый чарами самого Сулеймана, в наказание за то, что я, змеиный падишах, мудрый Шахмар, отказался признать превосходство его мудрости над моей. И знай, что каждого, кто осмеливается проникнуть сюда, ожидает смерть.
Змей слегка повёл головой, и только тут Ибрагим заметил белевшие среди сокровищ человеческие черепа и кости. А змей с шипением начал медленно подползать к застывшему Ибрагиму. Юноша не мог шевельнуться, лоб его покрылся холодным потом, глаза расширились от ужаса.
Змей подползал всё ближе, ближе… Тонкое раздвоенное жало нацелилось неумолимо…
И вдруг, откуда ни возьмись, прямо на змея стремительно прыгнул кот Местан, ухватил его зубами за шею, ударил по голове лапой. Змей мгновенно свернулся, охватил кота своими стальными кольцами. Кот урчал, пытался вывернуться, его острые зубы всё крепче вонзались в шею змея. Шерсть у кота ощетинилась, хвост яростно бился, расшвыривая по подземелью золотые монеты. Наконец тиски змея ослабли, глаза помутнели. Кот разжал зубы, и бездыханный змей скользнул на пол длинной чёрно-белой лентой.

Ибрагим, очнувшись от оцепенения, обнял храброго кота. Потом, не удержавшись, взял перстень, надел на палец и вытянул руку, чтобы полюбоваться красотой драгоценной вещи. И вдруг перстень стал излучать свет. На стенах и сводах подземелья, влажных от сырости, ещё ярче заиграли отблески золота и драгоценных камней. Раздался свист и вой, и трудно было сразу понять, что вокруг него с небывалой скоростью кружится неведомое существо. В следующую минуту перед Ибрагимом предстал маленький свирепый человечек с злыми сверлящими глазками, весь обросший чёрной шерстью.

Ибрагим невольно вскрикнул.
— Я — могущественный Ифрит, — сказал человечек. — Нет никого сильнее меня, лишь ты можешь приказывать мне, ибо на руке твоей я вижу перстень падишаха Сулеймана. Но будь осторожен с перстнем, о Ибрагим! Берегись, не оброни его в море, бесследно поглотившее немало сокровищ. В перстне этом — моя душа. Итак, приказывай, отныне я твой раб. — И человечек, скрестив руки на груди, низко поклонился Ибрагиму, который смотрел на маленькое чудище со страхом и изумлением.
— Хорошо, ступай. Будет нужно — позову, — сказал Ибрагим, стараясь ничем не выдать своего изумления и страха. Он снял перстень с пальца и убрал в карман.
— Слушаю и повинуюсь, господин мой. — Ифрит с воем и свистом завертелся вокруг Ибрагима и исчез.
Ибрагим с восторгом начал разглядывать сокровища. Внимание его привлёк маленький портрет в золотой рамке, богато украшенной нежным розовым жемчугом. Он взял портрет, поднёс его к свету, падающему из входа в подземелье, и рукавом вытер с него пыль.
Живые сияющие глаза улыбаясь смотрели на Ибрагима с портрета. Это была совсем молоденькая девушка. Она слегка приоткрыла губы, едва уловимо улыбалась, будто хотела спросить о чём-то, но не могла решиться…
Ибрагим смотрел на девушку как заворожённый, не в силах оторваться. Трудно сказать, сколько бы он ещё простоял так, не донесись до него сверху тревожный лай пса. Ибрагим торопливо спрятал портрет в карман, прихватил горсть золотых монет и взбежал вверх по каменным ступеням. Закрыть каменной плитой вход, присыпать её землёй было для него делом нетрудным. Запомнив, какие вокруг невыкорчеванные пни, Ибрагим повёл быков на прежнее место.
Тем временем воротился гостеприимный пахарь, принёс Ибрагиму крестьянский чурек, сыр и кувшинчик простокваши. Ибрагим накрошил в простоквашу чурека, поел сам, накормил кота и пса, поблагодарил пахаря и, уходя, протянул ему самую большую из золотых монет.
Ибрагим был уже далеко, а удивлённый пахарь всё не мог оторвать глаз от своей мозолистой, натруженной ладони, на которой лежала старинная Тяжёлая монета…