Папа и море

Страница 6 из 21

Папа и море (сказка-повесть)

— Ну нет, не ты, — сказал он. — На этот раз — не ты! Смотритель маяка теперь я, и я войду первым, чтобы все проверить.
Он исчез в темноте, сопровождаемый малышкой Мю.
Мама медленно подошла ближе и заглянула в открытую дверь. Маяк был полый, будто сгнивший древесный ствол, и внутри от самого дна до верхушки тянулась неустойчивая винтовая лестница. Она тяжело взбиралась ввысь, взбиралась вокруг стен все более узкими и узкими спиралями, треща и скрипя под тяжелыми шагами папы Муми-тролля. Он был уже едва виден наверху. Сквозь смотровые оконца в толстых стенах просачивался слабый дневной свет. В каждом оконце вырисовывалась неподвижная тень огромной птицы. Птицы смотрели на них.
— Надо учесть, что сейчас облачно и пасмурно, — прошептал Муми-тролль. — Ты ведь знаешь, все кажется чуточку мрачным, когда заходит солнце.
— Конечно, — ответила мама.
Перешагнув порог, она остановилась. Внутри было сыро и очень холодно. Между лужами с водой виднелась земля — черная и мокрая, несколько толстых досок были перекинуты через лужи к лестнице. Мама заколебалась.
— Послушай-ка, — сказал Муми-тролль. — У меня для тебя кое-что есть.
Взяв в руки серебряную лошадиную подковку, мама долго смотрела на нее.
— Какая красивая! — сказала она. — Какой прекрасный подарок! Подумать только, что на свете есть такие маленькие лошадки…
— Пойдем, мама! — весело закричал Муми-тролль. — Побежим наверх, в саму башню!
Наверху в дверях стоял папа, на нем была чужая шляпа с мягкими свисающими вниз полями и неровной бугристой тульей.
— Как вам нравится? — спросил он. — Я нашел ее на гвозде перед дверью. Должно быть, она принадлежала Смотрителю маяка. Входите! Входите! Здесь все точь-в-точь как я представлял себе.
То была большая круглая комната, с низким потолком и четырьмя окнами. Посредине стояли на полу некрашеный стол и несколько пустых ящиков. А у очага — узкая кровать и маленький комод. Железная стремянка вела ввысь к люку в крыше.
— Наверху зажигается огонь маяка, — объяснил папа. — Я зажгу его вечером. А разве белые стены не красивы? Как здесь величественно, свободно и пусто! А если выглянуть из окна, все точно так же — величественно, свободно и пусто! Ну как?!
Он взглянул на маму, а она, расхохотавшись, сказала:
— Ты прав. Просто потрясающе, как здесь пусто и свободно!
— Кто-то здесь ужасно злился, — заметила малышка Мю.
На полу было множество осколков стекла, а над ними на белой стене — большое желтое пятно лампового масла, которое, стекая вниз, застыло, образовав на полу лужу.
— Кто это мог бросить лампу и вдребезги разбить стекло? — удивилась мама, подняв с пола медную лампу, закатившуюся под стол. — Ведь потом он сидел тут в темноте…
Она провела лапой по столу. Поверхность его была изрезана и покрыта сотнями, а может, и тысячами мелких зарубок и насечек; их было всегда шесть в одном ряду — седьмая пересекала остальные. Семь? Это, конечно, неделя. Множество недель, и все одинаковые. Кроме одной. В ней было всего пять зарубок. Мама двинулась дальше, она притрагивалась к чашкам и кастрюлям, она читала надписи на пустых ящиках: изюм из Малаги, шотландское виски, обычные финские хрустящие хлебцы… Приподняв одеяло, она увидела, что под ним лежит простыня. Комод она не открывала.
Все остальные с любопытством смотрели на нее. В конце концов папа спросил:
— Ну что?
— Он был очень одинок, — ответила мама.
— Да, но что думаешь ты?
— Я думаю, здесь очень уютно, — сказала мама. — В этой комнате можно жить всем вместе.
— Так и сделаем! — воскликнул папа. — Я соберу остатки досок на берегу и смастерю для всех кровати. Я проложу дорогу и построю мост. О, здесь великое множество дел! Но сначала надо поднять сюда вещи, ведь может пойти дождь. Нет, нет, только не ты. Тебе надо остаться здесь в уюте и покое и чувствовать себя как дома.
Обернувшись в дверях, малышка Мю сказала:
— Я собираюсь спать на берегу. И, стало быть, без кровати. Кровати — просто дурость.
— Пожалуйста, — разрешила ей мама. — Если пойдет дождь, можешь прийти сюда.
Оставшись одна, мама повесила лошадиную подковку на гвоздь над дверью. Потом подошла к окну и выглянула наружу. Она переходила от одного окна к другому. Повсюду было только море, море и кричащие ласточки, а суши не было видно.
На подоконнике последнего окна лежал фломастер с несколькими обрывками веревки и крючок, которым вяжут сети. Мама поиграла фломастером, рассеянно нарисовала маленький цветок на подоконнике и красиво заштриховала лепестки, ни о чем особом не думая.
Папа стоял прямо в очаге, сунув голову в дымовую трубу.
— Здесь птичье гнездо! — закричал он. — Поэтому дым не выходит.
— Там кто-нибудь живет? — спросила мама.
Лицо у папы было ужасно черным, когда он вылез из очага.
— Какая-то лысуха, — сказал он. — Но ее нет дома. Вероятно, улетела на юг.
— Но она снова прилетит весной! — воскликнул Муми-тролль. — И должна найти свое гнездо, когда вернется домой! Мы ведь можем готовить еду не дома, не в башне!
— Всю жизнь? — осведомилась малышка Мю.
— Ну да, можно ведь постепенно передвинуть гнездо, — пробормотал Муми-тролль.
— Ха! Похоже на тебя! — воскликнула малышка Мю. — По-твоему, лысуха узнает, передвинули ее гнездо сразу или постепенно? Ты придумал это, чтобы с чистой совестью выжить ее.
— И всю свою жизнь мы будем есть не дома? — ошеломленно спросил папа.
Все посмотрели на маму.
— Сними гнездо, мой милый, — попросила она. — Мы повесим его за окном. Иногда тролли важнее лысух.
Мама сунула посуду под кровать, чтобы в комнате было уютнее, и вышла поискать землю. Это был очень важный для нее поход.
Остановившись у лестницы маяка, она плеснула немного морской воды на розу. Та по-прежнему ждала в своем ящике из-под сахара, в земле из долины. В саду должна быть тень. Сад надо разбить как можно ближе к маяку, и чтобы большую часть дня там светило солнце. И там должен быть глубокий слой хорошей земли.
Мама все искала и искала. Она отправилась на поиски вдоль горы, на которой стоял маяк, через вересковую пустошь вниз к торфяному болотцу, она обошла низкоствольный лесок, попала в осиновую рощу, она брела и брела по теплому, посыпанному песком торфяному берегу, но нигде не находила землю.
Мама никогда прежде не видела столько камней. За осиновой рощей земля была сплошной камень. Пустынное поле, покрытое круглыми серыми камнями, каменистое поле. Посреди поля кто-то любопытный вырыл большую яму. Мама прошла вперед и посмотрела. Там, внизу, не было ничего, кроме других камней, таких же круглых и серых. Интересно, что искал здесь Смотритель маяка? Может, что-нибудь особенное. Может, он пытался немного поиграть?! Он собирал один камень за другим, они снова скатывались вниз, а потому он устал от всего и ушел.
Мама пошла дальше к песчаному берегу. И наконец-то там внизу нашлась земля. Черный могучий пояс глубокого чернозема окаймлял береговую линию под ольшаником. Крепкие зеленые растения пробивались между камнями и вспыхивали золотым и фиолетовым, словно нежданные джунгли пышной растительности.
Мама запустила лапы в землю и почувствовала, что она заполнена миллионами растущих и поглощающих влагу корней, которым нельзя мешать. Но это было неважно. Во всяком случае землю она нашла, и только теперь можно было поверить в реальное существование острова.
Она позвала папу, который собирал доски среди водорослей. Она подбежала к нему в хлопающем на ветру переднике и закричала:
— Я нашла землю!
Папа поднял голову.
— Привет, привет! — сказал он. — Что ты думаешь о моем острове?
— Он ни на что во всем мире не похож! — оживленно заверила его мама. — Земля внизу, на самом берегу, вместо того чтобы быть где-то посреди острова!
— Я тебе объясню, — сказал папа. — Ты всегда должна спрашивать меня, если чего-нибудь не понимаешь: я знаю все, что имеет отношение к морю. Видишь ли, это водоросли, которые выбросили на берег волны. Мало-помалу они превращаются в землю, настоящую землю!
Папа засмеялся и сделал широкий жест лапами, словно даря маме все колышущиеся во всем море заросли водорослей.
И мама стала их собирать. Она таскала их целый день и складывала в горную расселину, которой мало-помалу предстояло превратиться в садик. У водорослей был такой же глубокий теплый цвет, как и у земли у них дома в долине, с пурпурно-оранжевой искоркой, словно у апельсина.
Мама была спокойна и счастлива. Она мечтала о морковке, редиске и картошке. Она представляла, как они округляются и растут внизу в тепле. Она мысленно видела, как появляются зеленые листики, как они становятся пышными и крепкими. Она видела, как колышутся на; ветру растения над гладью голубого моря. Как они сгибаются под тяжестью помидоров, гороха и бобов, которые так нужны их семье. Все это, правда, произойдет следующим летом, но это ничего не значит. У нее есть о чем мечтать.
И в глубине души мама мечтала о яблоне.
День клонился к сумеркам. Удары молотка около маяка уже давным-давно смолкли, и ласточки стали спокойней. Мама, посвистывая, пошла домой через вересковую пустошь с полной охапкой дров, выброшенных морем. У горы, на которой стоял маяк, папа приладил перила, чтобы помочь ей подниматься наверх, а у входной двери уже стояли две деревянные кровати и маленькая бочка, которую он выудил из моря. Она была совсем целая и когда-то зеленая.
Винтовая лестница почему-то теперь не так пугала. Лишь остерегайся смотреть вниз, а когда поднимаешься, лучше думай о чем-нибудь приятном. Муми-тролль сидел у стола и сортировал мелкие круглые камешки.