Мой генерал — Альберт Лиханов

Страница 17 из 29

Мой генерал (роман Альберта Лиханова)

ВСТРЕЧА НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ

Я надеялся, генералы пошутили. Но ошибся. Вечером раздался протяжный звонок, и генералы явились, толкая перед собой своих потомков.
Первой вошла курносая девчонка. Класса из пятого. В брюках, в пушистой кофточке, железный пояс какой-то. Цепью.
— Фи! — сказала она. — Я думала, действительно сибиряк. А он просто малыш. — Она протянула мне руку лодочкой, представилась: — Мэри!
— Ты не Мэри, а Маня! — угрюмо сказал генерал. И покачал головой.
Все генералы были при параде, в орденах. Но я это едва заметил. Маня меня прямо протаранила. Малыш! Подумаешь! Сама-то велика ли? Но я ничего не сказал, конечно. Всё-таки я хозяин, а они гости.
Потом три парня вошли. Первый — в джинсах с множеством кармашков. Даже на коленках карманы. В красной рубахе. На ней Фидель Кастро нарисован. Я его Фиделем сразу прозвал. Второй — в очках. Прилизанный. Волосы блестят, будто водой намочил. А на самом деле сухие. Или не сухие? Я, пока мы сидели, всё гадал.
Третьего звали Глеб. Здоровый лоб. Класса из седьмого. На груди у него круглый значок с небольшое блюдце. На значке написано иностранными буквами: «Smop!» Стоп, значит. Кому это — стоп?
Они вошли, а я не знал, что мне делать. Да ещё дед увёл своих генералов в другую комнату. Трое уселись. Глеб медленно прошёл вдоль стен, разглядывая стол, пианино, шкафы с книгами. Приблизился ко мне. Кивнул на значок.
— Махнёмся?
Я пожал плечами. Не понял.
— Махнёмся на пушку? — кивнул он. И добавил: — Не глядя!
«Хорош гусь, — подумал я. — Пушку вон как разглядел, а говорит — не глядя».
— Это деда, — сказал я сухо, — не имею права.
Глеб скис. Прилизанный повернул ко мне голову.
— Угостил бы чем-нибудь, что ли, — сказал он томно, — хотя бы водичкой.
Я обрадовался, что можно выйти. Вздохнул на кухне. Насыпал в вазу кедровых орешков. Принёс их в комнату.
Глеб в ладоши хлопнул, подскочил к столу, набил карманы сразу, потом ещё в руку орехов взял.
Я хмыкнул. Мне не жалко, пожалуйста, ещё сейчас принесу, но что он жадничает! Потом я дал воды прилизанному.
— А лёд есть? — спросил он.
Я удивился: зачем? Оказывается, в воду.
— Простудишься, — сказал я. — И так холодная. Из-под крана.
— Сэнкью вери матч, — кивнул он благосклонно, — за заботу!— Ну расскажи, расскажи, — зевнула Мэри, — как вы там, в Сибири, живёте?
— Живём помаленьку, — смутился я.
— Подвиги совершаешь? — спросил Глеб и тряхнул головой. Волосы ему всё время глаза закрывали.
Я улыбнулся.
Вспомнил, как дед нам про девушку писал. У которой усы оказались.
— Совершаю, — ответил я, — подвиг утром, подвиг вечером. Иногда по воскресеньям.
Прилизанный захрюкал.
— Что-то скучно у тебя, — воскликнула Мэри и спросила: — Звук имеешь?
Я пожал плечами.
— Ну, приёмник, транзистор?
Я кивнул на приёмник. Она вылезла из кресла, включила музыку. Стала притопывать. Потом приплясывать. Коленками задёргала, заизвивалась. Захыкала:
— Хы! Хы!
Будто гимнастику делала.
— Смогишь? — спросил меня Глеб.
Я не понял.
— Ну, смогуешь? — повторил он.
— Да тёмный он, не видишь! — сказал прилизанный. — Переведи на древнерусский.
— Куришь, спрашиваю? — перевёл Глеб.
Я взял с дедушкиного стола его сигареты. Волосатый Глеб закурил, выдыхая дым к потолку, развевая его рукой, чтоб не видно было.
Я себя чувствовал, как последний дурак. Будто занесло меня в какую-то чужую компанию. Никого-то тут я не знаю. И вообще пора убираться! С удовольствием бы ушёл. Но куда уйдёшь из своего дома?
Глеб курил, Мэри приплясывала, подхыкивая сама себе, прилизанный сидел, задрав ногу, взявшись рукой за ботинок. Все они высказались, кроме Фиделя.
Я его хотел что-то спросить. Но Глеб сказал неожиданно:
— Ты чего, как дурачок, в галстуке ходишь? Ведь не в школе?
Я смутился. Даже пот меня прошиб. Ещё подумают, что какой-нибудь выскочка, активист, даже спит в галстуке. Я стал развязывать узел и вдруг понял, что прилизанный как-то не так это сказал. Зло. Издеваясь. Я затянул галстук потуже. Как бы не так, подумал, сниму — жди. Но промолчал. Ничего не ответил. Мэри плясать перестала, внимательно посмотрела на меня. И прилизанный посмотрел. И Фидель.
— Это атавизм, — наставительно сказал Глеб. — Слыхал такое слово? Пережиток детства, понимаешь? Галстук носить — пережиток детства. Надо развиваться. Прогрессировать.
Прилизанный хрюкнул, Мэри снова заегозила. Только Фидель сидел как истукан.
Мне было противно.
Я был противен самому себе. Хотелось сказать что-нибудь этому Глебу! Может, по морде даже смазать! Но я промолчал. Что же генералы скажут? Да и дедушка. Ведь генералы его друзья!
Я сдержался. Сжал зубы. Прикрыл глаза, чтобы успокоиться. Сказал весело:
— Ребята! Пойдёмте завтра к Неизвестному солдату! А то я не видел! А деду некогда.
Прилизанный снова хрюкнул. Как поросёнок. Ну и смех у него. Блеснул презрительно очками. Глеб сказал:
— Чего мы там потеряли? Майорша, — сказал он Мэри, — может, ты проводишь сибирячка?
— Провожай сам, лейтенантик! — хихикнула Маня.
Я обомлел. Значит, они себя тоже так зовут? Майорша? Лейтенант? Когда генералы друг друга звали, это было смешно. А эти-то? Они тут причём?
Но я опять промолчал.
И тогда встал Фидель.
— Ну ладно, — сказал он, — я думал, ты действительно сибиряк. А ты, как и эти! Ничуть не лучше. Только переехать сюда надо. Сократить расстояние. И всё будет о’кей, как они выражаются.
Парень, блестя застёжками на джинсах, пошёл в прихожую, а я улыбался ему жалко. Растерянно. И в голове моей вертелся вопрос, который я хотел задать этому Фиделю. Я хотел кивнуть на того, настоящего Фиделя, и спросить:
«Ты просто так его носишь? Или из уважения?»
Из уважения! Можно не спрашивать.
Я повернулся к остальным. Глеб всё курил. Манька плясала, прилизанный очкарик держался за ногу.
— Вечно этот зануда полковник настроение испортит! — сказал очкастый.
И я подумал опять: мокрый он или просто такая причёска?
— Ну-ка, генералы, — сказал я тихо, — проваливайте отсюда!
Странно: они ушли мирно, без скандала. Видно, боялись настоящих генералов. Я остался один. И до того мне стало тошно, что ничего не хотелось видеть. Я выключил свет. Задумался.
Я не знаю, сколько просидел, думая про этих внуков и про себя. Подумать только! Я ведь тоже генеральством гордился. Считал, что лучше других. Выходит, я тогда на этих походил. Может, только одеждой и отличался.
Щёлкнул выключатель.
Дед и его друзья стояли вокруг меня. В орденах. В парадных мундирах.
— Ну как, — спросил генерал-майор, — встреча на высшем уровне прошла успешно?
— Успешно, — соврал я. И криво улыбнулся. Вечер неискренних улыбок, ничего себе!