Зимняя сказка (сборник) — Топелиус С.

Страница 10 из 11

Зимняя сказка (сборник)

Однажды, когда принцессе минуло уже пятнадцать лет, она гуляла в саду, окруженном высокой оградой. А за оградой начинался лес.
«Почему бы мне не погулять в лесу?» — подумала принцесса. И она направилась к воротам.
Но ворота были крепко заперты, и никто не смел открыть их. Кому охота иметь дело с палачом!
Все четыре камердинера и четыре камер-фрейлины, всегда сопровождавшие принцессу, в первый раз отказались выполнить ее желание. А ведь она привыкла, чтобы всякое ее желание исполнялось.
Принцесса так разгневалась, что стала бить своих слуг по лицу, а потом — никто и глазом моргнуть не успел — перелезла через ограду и бросилась в лес.
Четыре камердинера, четыре камер-фрейлины и вся королевская стража кинулись за ней вдогонку. Но она бежала так быстро — все дальше и дальше в глубь леса, — что они скоро потеряли ее из виду. Наконец принцесса Адальмина убедилась в том, что за ней никто уже не гонится, и присела у ручья, чтобы немного передохнуть.
Первый раз в жизни она узнала, что такое усталость, и ей захотелось пить. Но поблизости не было никого, кто с поклоном поднес бы ей воды в хрустальном стакане на золотом блюде. А пить все-таки хотелось, и ей пришлось наклониться над ручьем и черпать воду пригоршнями. В воде, словно в зеркале, отражалось ее лицо, и принцесса Адальмина, как всегда, стала собой любоваться.
«Ну конечно же, нет никого красивее меня», — думала Адальмина. Она все ниже и ниже наклонялась над ручьем, чтобы получше себя разглядеть, и вдруг — Адальмина даже не заметила этого — золотая корона свалилась у нее с головы и в один миг исчезла под водой. А вода всколыхнулась, и по ней пошли круги. Потом все успокоилось, и вода опять стала чистой и прозрачной, как зеркало. Принцесса Адальмина снова наклонилась над ручьем, чтобы еще раз полюбоваться собой, и что же она увидела? Из воды на нее смотрела какая-то нищенка, с непокрытой головой, в старом рваном платье. Она никак не могла понять, что это она сама. У нее словно ум отшибло. И так ей стало страшно, что она бросилась бежать — не разбирая дороги, куда глаза глядят.
А дело было уже к вечеру. В лесу быстро стемнело. За каждым кустом Адальмине чудились волки, да они и в самом деле вышли на охоту, и из глубины леса то и дело слышался их протяжный вой.
И вдруг вдалеке мелькнул огонек. Из последних сил Адальмина побежала в ту сторону и скоро увидела между деревьями маленькую хижину. Адальмина робко постучала в дверь. На крыльцо вышла старушка, хозяйка хижины.
— Бедное дитя, — сказала старушка, — откуда ты идешь так поздно? Ты, наверное, заблудилась в лесу? Как зовут тебя?
Но Адальмина ничего не могла ей ответить. А старушка не стала допытываться, кто она и откуда идет.
— Верно, у тебя нет никого из близких, — сказала старушка. — Если хочешь, оставайся у меня. Поможешь мне пасти моих коз, и уж кусок хлеба и миска похлебки для тебя всегда найдутся в моем доме. А по праздникам — даже кружка козьего молока.
Адальмина была так благодарна старушке за то, что она приютила ее, что даже поцеловала ей руку.
Вот и стали они жить вместе. Старушка нарадоваться не могла на свою помощницу — такая она была ласковая, приветливая, услужливая. За всякое дело бралась весело, и подаст, и приберет, и песенку споет.
«В жизни своей такой доброй души не видела», — думала старушка.
Только ничего удивительного в этом не было. Просто голубая фея исполнила свое обещание.
А в королевском замке тем временем начался страшный переполох. Подумать только: принцесса исчезла, и никто не знает, где она. Сначала король решил казнить камердинеров и камер-фрейлин, сопровождавших принцессу. Но несчастные камер-фрейлины так горько плакали, а обезумевшие от страха камердинеры так молили о пощаде, что сердце короля смягчилось, и он приказал бросить их в каменную башню, куда не проникал ни луч солнца, ни свет луны. Но все это мало помогло в беде — принцессы как не бывало.
Король и королева дни и ночи оплакивали свою дочку. Король приказал всем надеть черные траурные платья и послал гонцов во все концы света, чтобы они объявили повсюду о его высочайшей воле: кто найдет принцессу, получит ее в жены и половину королевства в придачу. Таков уж был обычай в сказочных королевствах — это каждый знает.
И вот прекрасные принцы, знатные юноши и храбрые рыцари поскакали во все стороны по всему свету искать принцессу Адальмину. Всем хотелось жениться на самой красивой, самой богатой, самой умной принцессе и в придачу получить еще пол королевства. Только вот беда — принцессы и след простыл. Никто не мог найти даже золотого каблучка от ее туфелек.
Однажды смелый и прекрасный принц Сигизмунд Франкландский, который тоже не прочь был жениться на принцессе Адальмине, скитаясь по лесам, увидел хижину старой женщины, приютившей бездомную бедную девушку. На старушке было черное траурное платье, и даже козы на пригорке были черные, словно и они надели траур.
— Скажи, бабушка, не проходила ли здесь принцесса? — спросил принц.
— Тут и служанка принцессы не проходила, — сказала старушка. — Да и, правду сказать, нечего об этой принцессе горевать и убиваться. Говорят, что она была красивая, богатая и умная, а нрав у нее был злой. Кто женится на ней — наплачется.
Пока они так разговаривали, Адальмина пригнала козочек к дому. Посмотрел на нее принц и, хотя красотой она не отличалась и одета была бедно, всем сердцем полюбил ее с первого взгляда.
«А ведь правду говорит старушка, — подумал принц. — На что мне эта принцесса? Пусть другие ее ищут. А я построю себе здесь замок и останусь тут жить». Сказано — сделано. И принц построил замок у того самого ручья, где Адальмина потеряла свою жемчужину.
Однажды в жаркий летний день принц сидел возле ручья. И вдруг он увидел, что на дне что-то блестит.
«Что бы это могло быть?» — подумал принц. Он опустил руку в воду и достал со дна золотую корону с жемчужиной необыкновенной красоты. «Может быть, это жемчужина Адальмины?» — предположил принц. И он отправился со своей находкой в королевский дворец.
Едва король и королева увидели золотую корону с жемчужиной, как оба воскликнули в один голос:
— Корона Адальмины! Жемчужина Адальмины! Ах, где она сама, где наша прекрасная принцесса, где наша дорогая дочка?!
Король вспомнил слова розовой феи и понял, что случилось то, что она предсказала: Адальмина потеряла свою жемчужину и теперь скитается где-то некрасивая, бедная, бездомная, никому не известная.
Король подсчитал, что, если Адальмина еще жива, ей теперь восемнадцать лет. Поэтому он приказал объявить по всему королевству, чтобы все девушки восемнадцати лет явились во дворец примерить корону. И ту из них, которой корона придется впору, король признает своей дочкой, принцессой Адальминой, и принц Сигизмунд Франкландский женится на ней.
Не удивительно, что все девушки тотчас поспешили к королевскому дворцу. Даже те, которым было больше восемнадцати или меньше восемнадцати, сделали вид, что они позабыли об этом.
И вот по крайней мере тысяча девушек собралась перед королевским дворцом, желая попытать счастья.
Весь день, с самого раннего утра, золотая корона переходила с одной головы на другую. Но вот беда: никому она не была впору, одной немножко велика, другой чуть-чуть мала.
— Король просто смеется над нами, — говорили девушки, — надо бросить жребий, и кому он выпадет, тот и получит корону, а вместе с ней и принца.
— Нет, — сказал король, — день еще не кончился, еще может прийти та, которой корона будет как раз впору.
Если король говорит «нет», ничего не поделаешь, надо ему подчиниться.
У ворот поставили часового и приказали ему смотреть в оба за всеми, кто покажется на дороге.
— День клонится к вечеру, часовой, видишь ли ты кого-нибудь на дороге? — спросил принц.
— Я вижу, как цветы опускают свои головки, готовясь ко сну, — ответил часовой. — Но на дороге нет никого.
— Вечер кончается, часовой, не видишь ли ты кого-нибудь на дороге? — снова спросил принц.
— Облако проплывает над заходящим солнцем, и птицы в лесу прячут головы под усталым крылом. Но я не вижу никого на дороге, — снова отвечал часовой.
— Скоро наступит ночь, часовой. Не идет ли кто-нибудь по дороге? — еще раз спросил принц.
И часовой ответил:
— Я вижу маленькое облачко пыли там вдали, у опушки леса. Вот оно приближается. Теперь я вижу на дороге бедную пастушку, которая гонит перед собой коз.
— Примерим корону пастушке, — сказал король.
— Да-да, примерим корону пастушке, — сказал принц.
Тут все девушки закричали в один голос:
— Нет! Нет! Неужели эта пастушка больше похожа на принцессу, чем мы?
Но король приказал привести пастушку, и — о чудо! — корона оказалась как раз ей по голове: ни мала, ни велика, а словно на нее сделана. Тут солнце закатилось, и стало совсем темно, так что лица пастушки нельзя было разглядеть.
— Неужто эта нищенка — наша Адальмина?! — шептались между собой придворные. — Какой ужас! Бедный принц Сигизмунд! И на этой дурнушке он должен жениться!
Тем временем пастушку с короной на голове ввели в королевский зал, сиявший тысячами восковых свечей. И тут только все увидели, что перед ними и вправду принцесса Адальмина — в расшитом золотом платье, прекрасная, прелестная, восхитительная, очаровательная, замечательная. Ведь вместе с жемчужиной к ней вернулись все дары розовой феи. Но самое главное то, что у нее осталось доброе, отзывчивое сердце — подарок голубой феи.
Адальмина со слезами вспоминала, какой она была гадкой, злой, жадной, и просила всех, кого раньше обижала, простить ее.
Все с удивлением смотрели на принцессу и не верили своим глазам и ушам.
А принц Сигизмунд сказал:
— Я полюбил ее всей душой, когда она была простой пастушкой. Теперь, когда она стала принцессой, она мне так же мила.
Было уже совсем поздно, но Адальмина сказала, что ей радость не в радость, пока она не приведет во дворец старушку, которая приютила ее и делила с ней кров и хлеб целых три года.
Вместе с принцем Сигизмундом она отправилась в лес, и скоро они вернулись втроем.
Король хотел наградить старую женщину золотом, а королева просила ее остаться жить во дворце, но старушка от всего отказалась.
— Золотое сердце Адальмины — вот моя награда, — сказала она.
На другой день начали готовить свадебный пир. Никогда еще не было такого веселья в королевском дворце. Четыре камер-фрейлины и четыре камердинера были освобождены из темницы, а страшный палач в красном балахоне спрятал свой топор в угол.
Во всем королевстве все от мала до велика веселились и пировали. И все говорили:
— Прекрасна жемчужина Адальмины, но еще прекраснее ее доброе сердце!

Солнечный Луч в ноябре

Муравьи работали без отдыха и срока. Стоял ноябрь, а делу не видно было конца.
Прежде всего надо было наглухо законопатить все щели и щелочки, чтобы никакой мороз и ветер не пробрался в муравьиное жилище.
Потом нужно было обойти все кладовые и проверить, достаточно ли там запасов, чтобы прожить пять или шесть месяцев в заточении.
Потом хорошенько укрепить все входы и выходы на случай вражеского нападения.
Потом расчистить все муравьиные дорожки, чтобы на них не осталось ни одного сухого листка, ни одной иголки.
И наконец, надо было залезть на самое высокое дерево и оттуда наблюдать за всем, что делается на свете. А главное — следить за облаками, чтобы не пропустить приближения зимы.
Но не одни только муравьи готовились к встрече зимы. Этим были заняты все жуки, пауки, букашки, козявки — а их на свете 94 квинтильона 18 квадрильонов 400 триллионов 520 миллиардов 880 миллионов 954 тысячи 369!
Попробуй-ка напиши это число!
Мне сказали, что этих букашек ровно столько, но я не поручусь, что это правильно. Может быть, их всего только 94 квинтильона 18 квадрильонов 400 триллионов 520 миллиардов 880 миллионов 954 тысячи 368.
Земля уже покрылась инеем — семь миллионов застывших капель, семь миллионов жемчужин было рассыпано по земле, и никто их не поднимал.
Увядшие стебельки трав и деревья оделись в темные, печальные платья, и только сосны и ели остались в своих зеленых шубах, которые они никогда не снимали.
Ветры — резвые сыновья воздуха — сметали с облаков белые пушистые хлопья, чтобы укрыть землю.
Замерзающие волны напевали у берегов свою грустную песню, пока наконец сами не заснули под твердым ледяным покровом. Всюду было холодно, пасмурно, печально…
И вдруг в это ненастное время блеснул Солнечный Луч. Он пробился сквозь темную снеговую тучу, заблестел на жемчужинах инея, осветил увядшую траву, помертвевшие деревья, мрачные сосны, взглянул на трудолюбивых муравьев, на все 94 квинтильона букашек, жуков, пауков — сколько их в точности, я уже позабыл, — и в одно мгновение все кругом изменилось.
— Что это? — с удивлением сказал филин и зажмурил глаза.
Он сидел на высокой сосне и пел басом: «Осень пришла, я слышу свист бури…» Голос у него был хриплый, скрипучий, но теперь, когда все певчие птицы улетели, и он мог сойти за певца.
— Это ни на что не похоже! — снова сказал филин. — Я даже начинаю фальшивить. Солнце совсем ослепило меня, и я не вижу, что написано в нотах.
Муравьи тоже были недовольны.
— Это никуда не годится! — говорили они с возмущением.
Они с большим трудом только что кончили нанизывать жемчужный иней на стебельки трав, а тут вдруг совершенно некстати блеснул Солнечный Луч, и все жемчужины начали таять.