Я познаю мир. Поведение животных — Зорина З. Полетаева И.
Страница 4 из 33
Я познаю мир. Поведение животных
Эти дружелюбные грозные гориллы
Этологи следующих за К. Лоренцом и Н. Тинбергеном поколений продолжили традицию изучения поведения животных непосредственно в природе. Они надолго поселялись в местах обитания изучаемого вида, не вмешиваясь в его жизнь, и терпеливо ждали, пока животные привыкнут к присутствию человека. Английский ученый Джордж Шаллер целый год прожил в Национальном парке на границе Заира и Руанды, в горах. Он и его жена стали настоящими отшельниками, чтобы изучать поведение горилл. Шел 1959 год. До тех пор люди видели этих человекообразных обезьян в лесу только случайно, а наблюдать за ними могли только в неволе. В зоопарках за ними издавна укрепилась репутация агрессивных и кровожадных существ.
Горилла — огромное животное. Вес взрослого самца достигает 250 кг, а рост — 180 см. Для охраны группы сородичей от опасности или от вторжения соседей самцы горилл прибегают к «запугиванию» — они сильно бьют себя руками в грудь. Звук получается гулким и громким и производит страшное впечатление, хотя обычно после этих угрожающих действий драки не происходит. Гориллам достаточно всего лишь один раз выказать такую угрозу. Она составляет часть их «языка», и все их сородичи понимают ее смысл с самого детства. А люди этого раньше не знали и долгое время считали горилл злобными монстрами.
Вот как в 1856 году американский путешественник Поль дю Шайю описывал свою встречу с дикой гориллой в Западной Африке. «Горилла воистину показалась мне каким — то кошмарным исчадием ада — чудовищное существо, получеловек, полузверь, — мы видели подобных ему на картинах старинных художников, изображающих подземное царство. Зверь сделал несколько шагов вперед, остановился, издал отвратительный рев, еще продвинулся и, наконец, замер метрах в шести от нас. И тут, когда он опять заревел, яростно ударяя себя в грудь, мы выстрелили и убили его».
Дж. Шаллер был первым ученым, который увидел, что на самом деле широко распространенное убеждение об агрессивности и кровожадности горилл не соответствует действительности. В частности, та бурная демонстрация, которая так испугала в свое время дю Шайю, есть не что иное, как результат одновременно возникающих у животного противоречивых желаний напасть и убежать. Это очень похоже на то, как разгневанный человек бьет кулаком по столу, чтобы «разрядиться» и удержать себя от настоящих агрессивных действий. И чем сильнее пугается горилла при встрече с человеком, тем яростнее она ему угрожает. Таким же «конфликтом» между этими противоположными побуждениями объясняются многие элементы языка животных, например наклонная поза чаек, описанная Тинбергеном.
Вообще оказалось, что в природе, когда гориллы живут своей обычной жизнью, — это достаточно мирные существа, которые без крайней надобности не вступают в конфликты друг с другом. Они очень привязываются к членам своей группы, возможно потому, что чувствуют себя более уверенно среди своих сотоварищей и родственников, чем среди «случайных знакомых». Когда группы встречаются, гориллы радостно общаются друг с другом, а потом расстаются, причем каждое животное остается в своей группе, перебежчиков не бывает. В этом отношении гориллы очень отличаются от шимпанзе, которые время от времени перебегают из группы в группу.
Интересно, что Шаллер ни разу не стал свидетелем драк между представителями разных групп, хотя время от времени они, вероятно, происходят. Он пишет даже, что гориллы — настолько добрые, мягкие и дружелюбные создания, что мирное сосуществование — основной закон их жизни. Действительно, записи из дневника, которые он приводит в своей книге, день за днем повествуют о том, какие растения они рвали для еды, сколько времени отдыхали, как строили гнезда для сна. Если бы не это последнее их занятие, временами можно было бы думать, что речь идет о стаде коров, которые мирно щиплют себе траву, не спеша переходя с места на место.
Позднее Дж. Шаллер изучал снежных барсов в Центральной Азии, используя те же самые приемы, — постоянно наблюдая за каждым животным в отдельности, пытался проследить «биографию» каждого. В отличие от горилл, барсы живут по одиночке, каждый на своей территории, практически не общаясь друг с другом. Однако, как показал Шаллер, они, тем не менее, постоянно в курсе дел соседей, внимательно следят за передвижениями друг друга издали. Встречаются друг с другом барсы только в начале сезона размножения, а после появления детенышей снова расходятся по своим тщательно охраняемым участкам.
Свои уникальные наблюдения за обезьянами Дж. Шаллер описал в книге «Год под знаком гориллы».
«Своя» среди горилл, чужая среди браконьеров
В 1963 году в том же Национальном парке, где работал Шаллер, начала работать американская исследовательница Дайан Фосси. В течение 20 лет непрерывных наблюдений ей впервые удалось проследить всю жизнь гориллы — от рождения до смерти.
Живя рядом с гориллами в течение столь долгого времени, Д. Фосси достигла гораздо более тесного контакта с ними, чем Шаллер. Гориллы не просто близко подпускали ее к себе, они, похоже, принимали ее за «свою». Это и неудивительно, ведь Фосси хорошо понимала язык жестов и поз, с помощью которых они общаются между собой, и при случае умело пользовалась им. Однажды она неожиданно столкнулась с группой горилл, чем сильно их напугала. Самцы, обуреваемые страхом и возмущением, стали угрожать ей, а Фосси поступила так, как поступила бы на ее месте горилла. Она сжалась в комочек, стараясь казаться как можно незаметнее, и прижалась к земле. Такая поза подчинения — верное средство остановить агрессию, и самцы постепенно успокоились и оставили Фосси в покое.
В этой книге мы еще не раз вернемся к фактам, описанным в ее замечательной книге «Гориллы в тумане». В отличие от Дж. Шаллера, Д. Фосси приходилось не только наблюдать за животными. За прошедшие после его экспедиции годы жизнь горных горилл очень осложнилась из-за браконьеров, которые постоянно охотились на самых разных животных, обитавших на территории заповедного парка. От расставленных повсюду ловушек на антилоп и других животных страдали и гориллы. А многие охотники преследовали и самих этих мирных животных, продавая потом туристам их черепа и шкуры, хотя этот отвратительный промысел был строго запрещен. Фосси пришлось активно включиться в борьбу за спасение животных от браконьеров. Вместе с сотрудниками Национального парка она в течение всей своей жизни неустанно боролась за то, чтобы эту небольшую и постоянно редеющую популяцию горилл оставили в покое.
Прежде всего она начала очищать леса от ловушек самых разных конструкций, во множестве попадавшихся почти на каждом шагу. Вместе с сотрудниками парка она подстерегала браконьеров на месте преступления, добивалась их ареста, а затем и обвинительных приговоров. Ее усилия не были бесплодными, но, к сожалению, ответом на них была ярость негодяев. Фосси неоднократно угрожали, и угрозы эти не были пустыми — однажды (это случилось в 1985 году) ее нашли в ее лагере убитой.
Эта смерть — не единственный в истории трагический исход жизни ученого, посвятившего себя диким животным. В 1959 году в Африке погиб Михаэль Гржимек — талантливый немецкий зоолог, сын Бернгарда Гржимека, знаменитого исследователя животных Африки и борца против их истребления. Отец и сын Гржимеки изучали состав и численность популяций диких животных в Национальном парке Серенгети. В те годы стада диких животных еще встречались там в огромном количестве. Михаэль первым начал подсчитывать животных с воздуха, и для этого стал летчиком. Чтобы не пугать животных, он раскрасил свой небольшой самолет под зебру. Во время одного из таких полетов он разбился.
Погибла от рук браконьеров отважная исследовательница диких львов и талантливая писательница Джой Адамсон. Ее попытки возвратить в природу осиротевших львят описаны в книгах «Рожденная свободной» и «Живущая свободной»…
Слонихи-полководцы
Очень опасными были исследования Иэна Дуглас-Гамильтона — английского биолога, ученика Н. Тинбергена. В 1963 году он приехал в Танзанию во время студенческих каникул, и это определило его судьбу. Основным делом его жизни стало изучение африканских слонов и борьба за их сохранение в Национальном парке Маньяра.
Дуглас-Гамильтон называл свои исследования «контактными», потому что, подобно ученым, изучавшим обезьян, он день за днем, год за годом проводил в наблюдениях за слонами. Для этого ему приходилось то пробираться по узким лесным тропам, то карабкаться по каменистым обрывам, то просиживать целые дни на каком-нибудь сторожевом пункте в кроне высокого дерева. Постепенно ученому (а потом и его читателям) открылся сложный мир сообщества слонов, разнообразие их характеров, их язык.
Благодаря его работам представления об этих животных были во многом пересмотрены. Так, он доказал, что в стадах слонов царит матриархат, как и у кабанов, и у некоторых других животных. Именно самки определяют маршрут передвижения группы, предупреждают об опасности, заботятся о слонятах.
Еще одно важное открытие касалось характера слонов и их отношения к людям. Если горилл люди ошибочно считали опасными и агрессивными, то в отношении слонов заблуждения были прямо противоположными. Считалось, что все слоны — это безобидные увальни (даже говорят иногда: «добродушный, как слон»). Однако оказалось, что слоны могут быть весьма агрессивными как друг к другу, так и по отношению к человеку, особенно если они уже подвергались преследованиям со стороны людей.
Однажды, когда ученый фотографировал группу слонов, он почувствовал, что одну самку в двухстах метрах от него явно раздражало присутствие автомобиля. Когда он приступил к панорамной съемке, слониха стала расхаживать взад и вперед, а затем застыла на месте и резко встряхнула головой, да так, что с ее ушей полетела пыль. 
Ее возбуждение росло, она стала проявлять явное недовольство, разгуливая перед стадом и не переставая глядеть в сторону фотографа. Заметив ее беспокойство, другие слоны тоже заволновались и сомкнулись в плотную группу позади нее. Они распустили уши и стали вращать хоботами. Малыши держались рядом.
Всего в этой группе оказалось около сорока слонов. Громадная самка боком медленно приближалась к фотографу, остальные следовали за ней, и намерения их были недвусмысленными. Они напоминали сплоченную фалангу древних воинов, идущую в бой за своим предводителем. Исследователь, однако, не испугался, решив выяснить, каковы же конкретные намерения слонов. Когда самка очутилась шагах в сорока от него, она остановилась и выпрямилась во весь рост. Остальные выстроились позади нее. Как только двигатель автомобиля был включен, слониха тут же бросилась в атаку, поджав скрученный хобот под бивни, словно взведенную пружину. Когда между ней и машиной осталось десять метров, ученому пришлось потихоньку двинуться с места, поддерживая неизменное расстояние между слонихой и машиной, дабы сохранить в ней уверенность, что она догонит машину. Ни малейших сомнений в серьезности намерений слонихи уже не оставалось.
Метров через пятьдесят она остановилась, выпрямилась и издала пронзительный рев. Со стороны, вероятно, можно было подумать, что она позирует фотографу. Остальные животные сплоченной группой держались за ней. Самое странное, что так оно и было. Атака закончилась.
Дуглас-Гамильтон свидетельствует: «Выяснилось, что фотоаппарат — действенное средство защиты от слона! Однажды я охотился за одиноким самцом. Он заметил вспышку, задрал хобот и кинулся в атаку. На открытой местности не было ни малейшего укрытия. Бросить прибор и пуститься наутек? Ни в коем случае! В последнее мгновение я наклонил зеркало и направил солнечный лучик в глаз слону — тот уже был так близко, что не составило никакого труда нацелить отраженный луч в его окаймленный засохшей грязью глаз. Ничего не видя перед собой, он застыл на месте и попытался разглядеть меня вторым глазом, но ослеп и на него. Слон с недоумением потоптался на месте, повернулся и величественно отправился восвояси».
А вот другой случай. «К середине 1966 года я практически знал „в лицо“ всех толстокожих, облюбовавших открытую северную часть Национального парка, и не предполагал, что могу встретиться с новой группой. А потому однажды утром, завидев незнакомых слонов, спокойно пасшихся в высокой траве, тут же решил занести их в свою картотеку. Сильный ветер заглушал шум двигателя, и я довольно близко подъехал к животным. Но стоило мне выключить двигатель и усесться на крыше, как вся четверка развернулась, насторожив уши, словно радары ракетной установки. Одна из самок тряхнула головой, и без всякого рева или другого знака угрозы они ринулись на меня. Такое поведение нормально для слонов, и я спокойно сидел на крыше и ждал, когда они остановятся. Но они не останавливались! Когда первая слониха оказалась метрах в десяти от машины и продолжала нестись, я камнем рухнул через люк в крыше и вжался в самую дальнюю стенку. В последнюю секунду они все же остановились. Одна из слоних бивнями разнесла в куски сухую ветвь и, возвышаясь надо мной, издала во всю мощь легких душераздирающий рев, вложив в него все обуревавшие ее чувства».
Впрочем, не только слоны, но и другие звери тоже бывали временами очень свирепы. «Возвращаясь в сумерки в лагерь, — пишет Дуглас-Гамильтон, — мы проехали мимо громадного носорога, застывшего на обочине дороги, который тут же начал злобно сопеть. Мой спутник не заметил его, а я, решив показать ему нечто стоящее, остановил „лендровер“ и дал задний ход. Носорог оказался куда раздраженнее, чем мне показалось. Он кинулся к нам через кустарник и, прежде чем я успел определить его местонахождение, яростно сопевшая туша оказалась рядом. Не раздумывая, носорог два раза ткнул рогом в левую заднюю шину. Затем, словно домкрат, приподнял и поставил машину почти вертикально, а потом уронил ее и удалился».
Но подобные происшествия, как бы неожиданны и даже опасны они ни были, не остановили ученого. Благодаря ему мы имеем теперь не менее полное представление об инстинктах, привычках и поведении слонов, чем о жизни некоторых человекообразных обезьян. Свою книгу Дуглас-Гамильтон назвал «Жизнь среди слонов», что как нельзя лучше объясняет метод его работы.