Я познаю мир. Поведение животных — Зорина З. Полетаева И.
Страница 29 из 33
Я познаю мир. Поведение животных
Горилла с биноклем
Любят обезьяны и игры с «игрушками» — окружающими животное предметами. Веточки с плодами, клочки кожи или шерсти от давно убитой добычи, особо ценимые всеми обезьянами лоскутки ткани — все это ценные трофеи. После игры их можно закинуть за плечи или «спрятать в карманах», т. е. зажать между шеей и плечом или между бедром и животом и носить за собой до тех пор, пока они снова не понадобятся. Иони тоже регулярно приносил с прогулки камешки, гвоздики, кусочки стекла. Он очень дорожил ими и складывал в подаренный ему мешочек с тряпочками и всякой мелочью. Этот мешочек Иони постоянно таскал за собой, мог рыться в нем часами, рассматривать свои «богатства».
Вольные шимпанзе используют в играх не только природные материалы, но и предметы, связанные с деятельностью человека. Лагерь Дж. Гудолл в Гомбе-Стрим неоднократно подвергался нашествиям «соседей», которые охотились не столько за лакомствами, сколько интересовались всеми предметами походного обихода.
Молодых горилл, соседей Д. Фосси, тоже очень привлекало экспедиционное оборудование. Они забирались в палатку и переворачивали там все вверх дном, разглядывали и растаскивали вещи. Интересно, что один из детенышей особое пристрастие питал к биноклям и фотоаппаратам. Даже встречая Д. Фосси в лесу, он пытался залезть в ее рюкзак и вытащить любимую игрушку. Подражая Фосси, он прикладывал бинокль к глазам, переводил его с одного места на другое. По-видимому он не просто «обезьянничал», но и действительно разглядывал в бинокль окружающие предметы. Во всяком случае, он иногда вытягивал руку и шевелил пальцами прямо перед окулярами. 
А один из объективов он использовал как подзорную трубу и направлял его на удаленные предметы или на других обезьян. Когда Фосси увидела это впервые, она страшно испугалась за свою технику и мысленно с ней простилась. Ведь обезьяны — прежде всего разрушители, для них посмотреть — это зачастую сломать. Но ей повезло. Этот любознательный подросток обращался со своими игрушками очень бережно и не подпускал к ним конкурентов.
Опытные мамаши-шимпанзе умело пользуются любовью малышей к играм для того, чтобы добиться от них хорошего поведения.
Это очень похоже на то, как у людей мама заставляет ребенка забыть боль или съесть нелюбимую еду, прибегая к игре. Некоторые вольные самки-шимпанзе тоже используют игру как средство управления непокорным детенышем. Вовлекая его в игру, они заставляют его следовать за собой, отвлекают от попыток сосать грудь, когда подходит срок отвыкать от этой привычки. Некоторые самки с помощью игры отвлекают старшего отпрыска, когда тот не в меру ретиво интересуется новорожденным детенышем.
«Говорящие» шимпанзе тоже умеют использовать любовь своих товарищей к игре в своих целях. Например, молодой самец Бруно, пытаясь отвлечь своего товарища Буи от лакомства, жестами языка глухонемых звал его играть (щекотать друг друга).
Приемная мать Иони смогла приучить его спокойно сидеть за столом, потому что наградой за правильное поведение была возможность потом поиграть и побегать.
Приглашение к игре используется как средство отвлечь внимание не только детенышей, но и взрослых обезьян. Один из самцов в колонии шимпанзе применял такой способ для предотвращения гнева доминанта. Когда самец-доминант начинал злиться, к нему подходил самец, занимавший в иерархии 3-е место, и, поднявшись на задние ноги, начинал пятиться от него. При этом он улыбался особым образом, приглашая того к игре. И хотя доминант не всегда обращал на него внимание, эта тактика часто меняла его настроение, и спокойствие в группе сохранялось.
Так и у людей иногда шутка предотвращает ссору и успокаивает страсти.
Животные-«художники»
Во многих случаях животные ведут себя не просто забавно (с нашей точки зрения), не только находчиво и с пользой для себя, но так, как будто бы у них есть «художественный» вкус, как будто бы им не все равно, как выглядит их гнездо, или они сами.
Любовь шимпанзе и других человекообразных обезьян к «украшению» и «нарядам» отмечают практически все исследователи. Это тоже один из видов игры, но игры «художественной». Все шимпанзе-приемыши более или менее покорно носили необходимую в нашем климате одежду, но Иони очень любил навешивать на себя самые длинные и яркие кусочки ткани из своего заветного мешочка с игрушками.
Самка шимпанзе Гуа, воспитанная супругами Келлог, с одинаковым удовольствием навешивала себе на спину и одеяло, и ветки деревьев, и подолгу расхаживала в таком виде, широко улыбаясь. Такие же картины можно наблюдать и в любом зоопарке.
По наблюдениям Дж. Шаллера, детеныши вольно живущих горилл также любят украшать себя пучками мха или травой. А шимпанзе Л. А. Фирсова «наряжались», не только живя в лабораторных вольерах, но и попав в относительно вольные условия на озерный остров под Псковом.
Однажды в одном из салонов живописи были выставлены несколько абстрактных картин анонимного художника. Журналисты и ценители живописи составили об этих произведениях определенное мнение. Одним картины понравились, другим — нет. Были рецензии в прессе…
А в результате оказалось, что автором картин была обезьяна! Ей дали краски и холст и показали, как ими пользоваться. Обезьяне занятие пришлось явно по вкусу. И не только ей. Очень многие человекообразные обезьяны с удовольствием рисуют. Можно, конечно, возразить, что животное просто играло с карандашом и бумагой, с краской и холстом, что это не картина как таковая. Но такие рисунки или живописные работы надо хоть раз в жизни увидеть, чтобы понять, — это результат творчества, хотя и примитивного. А о том, что именно нарисовано, иногда можно спросить у самого автора.
Первая «говорящая» обезьяна Уошо пробовала рисовать с довольно раннего возраста. Поскольку она владела языком глухонемых, то ее можно было порасспросить, что же именно она изобразила в виде некоей загогулины. И она (знаками же) ответила — «птичку»! А в другой раз доложила, что нарисовала яблоко.
Так что рисунки обезьян — не обязательно бессмысленное манипулирование карандашами и красками. Некоторым из них оказалось доступным понятие о том, что они могут что-то или кого-то изобразить.
Галка с карандашом
Браться за карандаш могут не только обезьяны. В живом уголке кружка юных биологов города Ульяновска жила галка. Эта совершенно ручная птица свободно летала, где хотела, всем интересовалась, не пропускала никаких событий. Однажды, когда во время занятий ребята старательно все записывали, галка тоже схватила огрызок карандаша и начала им водить по бумаге. Особого успеха она, естественно, не достигла, да и у других ее сородичей попыток рисовать никогда не отмечалось.
Из всех птиц только шалашники «рисуют» сколько-нибудь постоянно. Мы уже писали о том, что в период ухаживания за самками они всячески украшают сооруженные ими шалаши, а иногда берут в клюв «кисть» и разрисовывают ею стены своих сооружений.
«Сороки-воровки»
Определенно, у галок и других врановых имеются своеобразные «художественные наклонности». Иначе почему они проявляют неизменный интерес к броским, блестящим предметам? Считается, что особенно к этому склонны сороки. Их даже так и называют — «сороки-воровки».
Группа зоологов, которой во время экспедиции сороки очень досаждали своим любопытством, попытались специально исследовать, что больше всего интересует сорок. На часто посещаемом сороками месте они выложили мелкие предметы разной формы, цвета, размера. 
Неподалеку расположился наблюдатель с блокнотом и ручкой. Оказалось, что птицы не слишком заинтересовались приготовленными для них развлечениями. А вот когда человек на несколько минут отлучился со своего поста, у него немедленно утащили блестящую ручку, и найти ее так и не удалось! Такие же повадки есть и у ворон. Есть даже предположение, что слово «ворона» возникло потому, что про эту птицу говорили «Вор — она!»
О том, что яркие, хотя и несъедобные и совершенно бесполезные предметы могут представлять для птиц какую-то особую и непонятную нам ценность, свидетельствует странный случай, который произошел с двумя пожилыми москвичками. На балконе своей квартиры они устроили кормушку для голубей. Эту кормушку заметили не только голуби, но и одна ворона, всегда растрепанная, похоже, что очень старая.
Вопреки привычкам своих сородичей, которые отгоняют от корма голубей и воробьев, она подходила к кормушке последней — видимо, у нее не было сил вырвать кусок. Постепенно ворона приспособилась прилетать попозже, после голубей. Она перестала бояться хозяек, но брать пищу из рук так и не решилась. А однажды, наполняя кормушку для только что подлетевшей гостьи, хозяйка обнаружила в ней кольцо, яркое, с крупными камнями, которые, правда, оказались стекляшками. Еще за час до этого его в кормушке не было, так что, кроме вороны, некому было его туда положить. Пока хозяйки разглядывали находку, ворона сидела неподалеку и наблюдала за ними. Зачем она это сделала, трудно сказать. 
Скорее всего, это была просто случайность, а может быть, птица решила спрятать ценную находку в надежное место — это так и останется тайной. Но когда через месяц после этого случая ворона пропала, впечатлительные женщины решили, что кольцо было ее прощальным подарком.
Иногда в гнездах врановых можно найти самые неожиданные предметы. Например, на Дальнем Востоке в одном из гнезд голубой сороки вместо обычной выстилки из травы или мха птицы использовали… войлочные тапочки!
Да и сами гнезда у этих птиц не всегда серые и незаметные, как это бывает, если они построены из обычных веток и прутьев. В последние годы все чаще и чаще попадаются гнезда, в которые вплетены разноцветные проволочки. А однажды обнаружили воронье гнездо, которое было полностью построено из проволоки.
Ученые до сих пор не могут понять, в чем причина такого поведения птиц. Может быть, им не хватает веток для строительства? Но в большинстве случаев вблизи таких «усовершенствованных» гнезд вполне достаточно привычного для птиц строительного материала. Но нет, они выискивают что-нибудь «поинтереснее». Одно воронье гнездо было обнаружено в тайге, в совершенно необжитой местности, недалеко от заброшенной избушки геологов, которая от времени почти развалилась. Так вот, хотя вокруг было полно веток, мха и травы, вороны использовали в гнезде все, что только можно было найти среди развалин. Особенно их привлекал поролон, которым они полностью заменили естественную выстилку гнезда.
Вот и думается, может быть, это не для прочности, не для пользы, а просто для «красоты»? Почему бы и нет? Ведь украшают же шалашники те площадки, где они ухаживают за самками.