Триумф пана Кляксы — Ян Бжехва

Я взял ее за руку и повел к правому борту, где все еще цвели высаженные ее отцом розовые кусты.
– Твоя матушка права, – сказал я. – Лучше иметь дело с цветами, чем с людьми.
Сказал я это не слишком уверенно, но с огромной обидой на пана Кляксу.
Не помню точно, сколько длилось наше путешествие, но по-моему недели две. За это время неутомимый пан Клякса успел провести множество наблюдений и исследований, из которых родился новый труд о совершенствовании человеческого ума посредством прививки к нему дельфиньего мозга.
Мы с Резедой внимательно прислушивались к говору чаек и смогли довести словарь чаек до буквы «и».
И только Вероник становился все беспокойнее. «Ах, пан Хризантемский, пан Хризантемский! – то и дело ворчал он под нос. Или: – Нет, пан Модест… Нет уж!»
На пятый день плавания мы выловили из моря лодку с тремя потерпевшими кораблекрушение сказандцами. Циклон подхватил их корабль и подбросил так высоко, что из всего экипажа только эти трое и сумели спастись, выпрыгнув вместе с лодкой на парашютах. Плотно пообедав, верные себе сказандцы, принялись сказывать сказки. Рассказали нам о двух братьях (о богатом и бедном), о двух сестрах (о доброй и злой) и под конец – о трудолюбивой падчерице и злой мачехе. Однако после пережитого нами на Адакотураде эти сказки показались нам пресными и скучными, и мы предпочли вернуться к своим занятиям, Уйдя на корму, мы с Резедой стали бросать чайкам кусочки хлеба, надеясь немного разговорить их. Мы старательно занимались птичьим словарем, и только время от времени до нас долетали стоны старого привратника: «Нет, пан Модест… Нет уж!»
Наконец в один прекрасный солнечный день впередсмотрящий крикнул: «Земля!», а час спустя пред нашими взорами предстали башни родного города, и сердце мое забилось сильнее.
«Акулий Плавник», вышедший из Адакотурады под флагом вымышленного государства Ландринконии, поднял свой настоящий флаг.
Мы высадились на сушу с чувством радости и облегчения, знакомым всякому путешественнику, после долгих странствий вернувшемуся в отчий край.
Пан Клякса отправился прямиком в Академию, условившись со мной о встрече на следующий день; а мы, то есть Резеда, Вероник и я, поспешили домой. Я испытывал и радость, и беспокойство одновременно – впрочем, все мы испытывали эти смешанные чувства.
Вы не можете себе представить, что со мной стало, когда еще издали я увидел стоявших на балконе родителей! Похоже, они все время так и стояли там в ожидании моего возвращения.
Я летел по улице как на крыльях, таща за собой Резеду. Через минуту мы уже были дома. Наверное, каждому из вас доводилось встречаться со своими близкими после долгой разлуки, и потому нет необходимости описывать, как проходят подобные встречи.
Плача от радости, матушка бросилась меня обнимать, да так бурно, что шляпка, которую она всегда надевала, выходя на балкон, слетела с ее головы.
– Пан Хризантемский сказал нам, что ты отправился в путешествие, но он не знал, куда, – голосом, напоминающим чириканье, сказал отец. – А кто эта милая девушка? – спросил он, взглянув на Резеду.
– Это моя невеста, Резеда Левкойник… Аргонавты искали золотое руно, конкистадоры – сокровища индейцев, а я нашел самую большую ценность в мире: мою дорогую Резеду! Полюбите ее, как свою дочь!
– Красивое имя – Резеда! – воскликнула матушка. – У меня как раз новая шляпка с букетиком резеды. Добро пожаловать, детка, в наш дом! Я всегда мечтала о такой очаровательной жене для Адася. Я как чувствовала, и даже поставила для тебя прибор. Идемте же к столу, а то суп стынет. И так у нас суп стыл каждый день с той поры, как ты уехал.
На первое был рисовый суп с помидорами, потом подали моих любимых цыплят и салат из огурцов со сметаной, а на десерт – три сорта мороженого: лимонное, малиновое и фисташковое. Мне сразу же вспомнились цвета государственного флага Адакотурады.
Мы с Резедой наперебой рассказывали родителям об этой удивительной стране. Отца больше всего заинтересовало устройство Алойзи, тем более что в его библиотеке была книжка пана Кляксы о кляксической энергии. Разумеется, это был только переплет, но я не сомневался, что после обеда отец тут же напишет новый вариант этого труда и перечитает его.
Родители с интересом разглядывали привезенные из Адакотурады диковинки. Матушка тотчас же испробовала на себе действие сока гунго, а отец, хотя и не любил молока, напился лактусового сока, и с грандиозным любопытством стал изучать фотографии Заповедника Сломанных Часов, королевского фрегата, «Анемоновой Горбушки», но особо пристально он разглядывал Кватерностера I, Алойзи, трехногих и трехруких адакотурадцев.
Тем временем матушка занялась Резедой. Я заметил, что и ей мои родители пришлись по сердцу, и Резеда весело щебетала, рассказывая о пане Левкойнике, о Мультифлоре, о будущей королеве Адакотурады.
В отлично убранной квартире для меня был приготовлен кабинет, а Резеде отец отдал чучельную мастерскую. Впрочем, чучела, как обычно, проветривались на балконе, и как только мы с мамой переставили в мастерской мебель, из нее получилась вполне уютная комнатка.
Когда Резеда ушла к себе распаковывать вещи, я остался с родителями наедине и как бы между прочим спросил:
– А как это получилось, что придя из Академии, я никого не застал дома, и пришлось мне уехать, даже не попрощавшись? Мне было очень грустно…
– Во всем виновата твоя мать, – заявил отец. – Мы сняли дачу в Ванильной роще на берегу Вкрбрды, чтобы ты после Академии отдохнул. Мама решила навести там порядок. Мы взяли пылесос и рано утром поехали. А потом опоздали на поезд и вернулись только вечером.
– Не вали все на меня, – запротестовала матушка. – Ведь пан Хризантемский должен был предупредить Адася. Я его просила. Ты что, забыл? В тот день Вероник должен был ехать за птицами для чучел, а пан Хризантемский сидел на лавке перед домом и грелся на солнце. А он ничего тебе не передал, Адась?
Наверно, забыл. Я давно замечала, что он на старости лет стал терять память.
Не успел я ответить, как раздался звонок в дверь. Открыв, я увидел Вероника. На нем снова была его форменная безрукавка и ботинки, зашнурованные проводом от электрического утюга. Из-за плеча старого привратника робко выглядывал пан Хризантемский.
– Пан Вероник, – прошептал я, – ни слова о пуговице и вообще о превращениях, птицах, о почтальонах… Гроб, могила, крест. Ни-ни!
Старый привратник кивнул головой и пошел поздороваться с моими родителями. За ним неуверенно семенил пан Хризантемский.
– Пан Модест, – с упреком сказала матушка, – как же вы забыли сказать сыну, о чем я вас просила?
– А я и забыл, что забыл, – со вздохом ответил пан Хризантемский. Похоже, что у них с Вероником только что был серьезный разговор, и пану Хризантемскому порядочно досталось.
– Нет, пан Модест… Нет уж! – гневно буркнул Вероник.
– Честно говоря, уважаемая пани, – тянул фокусник в отставке, – в последнее время память у меня совсем никудышная. Да и с головой что-то неладно. Вот, прошу взглянуть…
При этом пан Хризантемский щелкнул пальцами возле уха и в тот же миг из этого уха вылетело несколько щебечущих ласточек. Они выпорхнули в окно, присели на перила балкона, а затем взмахнули крыльями и – только мы их и видели.
Привлеченный щебетом, из-под дивана вылез сонный кот Иероним. Он мяукнул, почесался и лениво проследовал в комнату Резеды.
– А может, кот тоже вылез из вашего уха, пан Модест? – съязвил старый привратник.
– Кот? – удивился фокусник. – Никакого кота я не видел. Но если вам так хочется, то пожалуйста…
И с этими словами он из своих широченных брюк вытянул за хвост отчаянно оравшего Иеронима.
Представление пана Хризантемского меня просто поразило.
– Резеда! – крикнул я. – Иди скорей сюда! Увидишь кое-что интересное.
Резеда прибежала из своей комнаты, а Вероник подбоченился и насмешливо спросил:
– Ну, пан Модест, может теперь пана Несогласку превратите в птицу?
– Нет! – закричал я. – Только не это! Попрошу без этих шуток!
Пан Хризантемский встал перед Вероником и сказал, прищурив один глаз:
– Пан Чистюля, какая это вас нынче муха укусила? Надо поглядеть.
С этими словами фокусник потянул Вероника за нос, и тут же у привратника из носа вылетел целый рой мух. В комнате сделалось темно, как ночью. Отец убежал на балкон, а мама, всегда отчаянно боровшаяся с мухами, подняла невероятный шум:
– Что это вы тут вытворяете?! Сейчас же уберите своих мух! Или я вызову пожарных.
Пан Модест достал из кармана носовой платок, встряхнул им и подбросил его вверх. Мухи тут же сбились в черный ком, а старый фокусник ловким движением рук завернул его в платок и выбросил за окно.
Едва мы пришли в себя от странной проделки пана Хризантемского, как тот попрощался и поспешно удалился.
Когда дверь за ним закрылась, Вероник тяжко вздохнул и произнес:
– Вот видите! А я еще просил этого человека подменить меня. Кто бы мог подумать? Знаете, что он натворил? Однажды ночью разбудил жильцов, выгнал их на улицу неодетыми и так бедняг околдовал, что те плавали в фонтане, как золотые рыбки. Что будет, что будет? Как оправдаться перед людьми? Моя честь растоптана…
– Успокойтесь, – стал я утешать Вероника. – Все уладится. Можете спать спокойно. Я все устрою так, что никто не будет предъявлять вам никаких претензий. И юбилей ваш отпразднуем. Мы с Резедой берем это на себя.
На глазах у старого привратника стояли слезы. Не сказав ни слова, он механически протер засиженный мухами пана Хризантемского буфет, попрощался и ушел.
– Можете на меня положиться, – повторил я ему на прощанье. – Ничто так не сближает, как совместное путешествие. А ведь мы только что возвратились из Адакотурады. Я вас в беде не оставлю.
Вернувшись в комнату, я увидел, что кот Иероним лежит у Резеды на коленях.
– Уж не собираешься ли ты его дрессировать? – улыбнулся я ей.
– Да вот хочу попробовать поработать с его характером и научить кота собачьей преданности. Чем целыми днями сидеть под диваном, пусть лучше выбегает навстречу, когда ты будешь возвращаться домой, а я вместе с ним. Хорошо?
– Послушай, Адась, – сказала матушка. – Это, конечно, очень благородно, что ты помнишь о юбилее Вероника, но не мешало бы подумать и о собственной свадьбе, и о том, куда мы отправимся в свадебное путешествие.
– Только не все вместе! – прервал ее отец. – Старикам незачем таскаться за молодыми. А свадьбу можно сыграть, например, через месяц, восьмого августа. Мне очень нравятся круглые даты.
У моего отца есть свои странности, и числа 3, 7, 8 и 13 он считает круглыми.
– А теперь – всем спать, – сказала мама. – Вы, наверное, устали с дороги. Спокойной ночи.
Рано утром меня разбудил Иероним, ластившийся ко мне как собака. Без Резеды тут, конечно, не обошлось.
Я быстро оделся и, не дожидаясь завтрака, поспешил на Шоколадную улицу, в Академию пана Кляксы.
Подняв хвост трубой, кот Иероним неотступно шествовал за мной.
Пана Кляксу я нашел в кабинете. Хоть на его двери и висела табличка, воспрещавшая вход посторонним, она касалась только слушателей Академии, разносчиков и назойливого парикмахера Филиппа.
Кабинет профессора больше напоминал лабораторию сказочного чернокнижника, чем рабочее место ученого. В центре стояла знаменитая элепелемелетэлектрическая платформа, на стенах висели лампы, рефлекторы, радары и лазеры; по углам размещались реакторы и электронные мозги, а на столах у стен лежали аппараты, придуманные и построенные самим паном Кляксой. Среди них я увидел комбайн, применявшийся для лечения больного оборудования, запасные барабанные перепонки дальнего подслушивания, сонные зеркальца или подсматриватели снов, мыслеотгадчик, конденсатор кляксической энергии, батареи для превращалок, копилки памяти, реторты и центрифуги для изготовления миндалин, орехов и прочих желез, прокатные станы для обработки искусственной человеческой кожи и многое, многое другое.
Пан Клякса обнял меня, встал на одну ногу и торжественно произнес:
– Доктор Адам Несогласка! Сегодня я возвращаюсь в Адакотураду, где меня ждет работа, которая должна сделать человечество счастливым. Свою Академию я передаю тебе. Назначаю тебя ее директором. Будешь моим заместителем, или вторым Амброжи Кляксой. Сей храм науки и мудрости я отдаю в твои руки, Адась! Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие. Здесь, в шкафу, хранятся все ключи, в том числе золотой ключ от соседних сказок, ключ от моих секретов и ключ от библиотеки, где собраны все мои труды, плюс полная документация, касающаяся моих открытий. Пойдем, я ознакомлю тебя с содержимым этого шкафа.