То да Сё из Города Авось да Небось — Ян Экхольм

Страница 2 из 11

То да Сё из Города Авось да Небось (сказка)

— Понимаете, — слышат они, как, важничая, говорит Кукарека-Петрус. — Не хвастаясь, скажу, что, я — самый красивый в здешней округе. А кроме того — единственный, у кого есть настоящий гребень на голове и настоящая гребенка. Я каждый день причесываюсь, закладываю лапки за спину, и все курицы уверяют, что я — писаный красавец! Результат — налицо. Ни у кого на свете нет столько жен, сколько у меня. Они все влюблены в Кукареку-Петруса. Как уже говорилось, не хвастаясь, скажу: я — парень что надо!
— Это он-то! — фыркает Сё. — Воображала, вот он кто!
Кукарека-Петрус оборачивается и видит То да Сё.
— Пожалуй, между этими двумя созданиями есть разница, — говорит он остальным птицам. — Кот, разумеется, довольно красив и опрятен, но пес. Фи, какой неряха!
О, к нам пожаловал Макс! — продолжает Кукарека-Петрус. — Послушай-ка, завтра для тебя будет неплохая работенка. Ровно в семь часов утра подъедешь к вокзалу и заберешь красавицу-курицу.
Видите ли, — говорит петух, оборачиваясь к слушателям, — завтра рано утром ко мне приезжает жена. Да, по крайней мере, будущая. И все благодаря моей красоте! Чисто случайно увидел на днях в газете ее портрет… Подождите, сейчас сами увидите! Нет-нет, она не утка, это фотография очаровательной курицы.
Птицы столпились вокруг Кукареки-Петруса, чтобы посмотреть на портрет красавицы, о которой шла речь.
— Ее зовут мисс Глория Люнт! Люнт означает Капризница, и она из Америки, — объяснил Кукарека-Петрус. Мисс Люнт завоевала в прошлом месяце первое место на конкурсе красоты. Я увидел ее портрет и влюбился в нее с первого петушиного взгляда. В письме я рассказал ей, кто я такой, и послал свою фотографию. Я поразил мисс Люнт своей красотой. Она намеревается на днях посетить родственников в Смоланде [Одна из провинций Швеции] и воспользуется этим случаем, чтобы встретиться со мной. Мы подробно обсудим вопрос о нашей свадьбе, ведь она поймет, что я — выгодная партия. Разумеется, мои шведские курицы тоже недурны, но американская, друзья мои, на три зернышка лучше.
Поэтому я хочу, — повернулся петух к Максу, сидящему в автомобиле, — чтобы твоя развалюха завтра выглядела как можно парадней. Мисс Люнт привыкла к улыбке доллара, как называют автомобили в Америке. Чтоб она чувствовала себя как дома в Городе Авось да Небось, приказываю тебе вымыть твою громыхалку так, чтоб она походила бы, по крайней мере, на ухмылку трех крон. Подумай о том, чтобы машина блестела примерно так же, как мое оперение. Тебе хорошо заплатят! Петух перевел дыхание.
— Ну, друзья, времени у меня больше нет. Поскольку мисс Люнт прибывает очень рано, мне надо завести будильник и вздремнуть после обеда. Прощайте, гуд бай, покедова! Вы наверняка увидите меня утром в обществе мисс Люнт, моей обожаемой мисс Глории Люнт-Капризницы из Америки.
— Едем домой, — проворчал Сё, — чем скорее мы улизнем от Кукареки-Петруса, тем лучше.
— А мне он нравится, — подразнил пса То. — Он похвалил меня, разве ты не слышал? Бедняга Сё, я попрошу петуха одолжить тебе гребенку, чтобы ты тоже стал красивым гав-гав-кавалером.
Сё не ответил, только сердито хмыкнул.
— Я так зол, что почти лишился аппетита, — проворчал Сё, когда они, сидя в хижине, обедали.
— Неужели? — усомнился То, перестав взбивать тесто. — Ты грызешь уже шестую кость.
Сё молча вонзил зубы в большущую свиную кость.
— Если б я мог как следует проучить этого петуха! — немного погодя вздохнул он. — Не следует ли нам немного сбить с него спесь?!
— А как? — спросил То. — Давай, предложи что-нибудь, пока я вылизываю свою шубку.
— Мы могли бы поехать на станцию «Быть Может», остановить поезд и сказать этой американской курице, что Кукарека-Петрус ей не пара, что он — самый уродливый петух в мире, — предложил Сё.
— Но потом она его увидит, и я не уверен, что она согласится с тобой, — ответил То. — Он ведь и в самом деле петух что надо.
— И воображала, — добавил Сё.
Устроившись в кресле, пес крепко задумался. Через несколько минут он так и вылетел из кресла.
— Придумал! — закричал он так громко, что вздремнувший было То подскочил на целых полметра.
— У меня есть идея, как сбить спесь с Кукареки-Петруса!
— И как же? — раздраженно спросил То. — Говори скорее, я хочу спать.
— Тут надо не спать, а действовать, — решительно заявил Сё. — Рано утром, когда американская курица приедет, Кукарека-Петрус уже не будет так гордиться собой. Когда вечером окончательно стемнеет, мы проберемся в курятник и спрячем его гребенку. Кукарека-Петрус не сможет причесаться, и мисс Люнт сразу разочаруется в нем. То погладил усы.
— Мяу-у-у, неплохая идея, — согласился он. — Но, пожалуй, немного рискованная… Подумать только, а если кто-нибудь проснется и увидит меня и тебя? Нас назовут ворами, да и вообще затея довольно злая.
Сё нахмурился.
— Уж не боишься ли ты пойти со мной?
— Я — боюсь? — обиделся То. — Я тебя когда-нибудь раньше предавал?
Вечером То и Сё стали готовиться к экспедиции в курятник. После долгих уговоров То согласился поменять белую рубашку на черную, чтобы казаться как можно более незаметным.
Сё надел войлочные туфли. Теперь он крался тихо-претихо. А коту туфли были ни к чему, поскольку коты и без того двигаются бесшумно. Прежде чем покинуть хижину, Сё перерыл все ящики комода.
— Что ты ищешь? — спросил То. — Надо спешить.
— Мне нужна маска на морду, как у всех воров в кино, — ответил пес. — Но я ничего подходящего не нахожу.
— Глупости, — сказал То. — Все и так тебя узнают, хоть в маске, хоть без нее.
— Но мне нужна маска, — заупрямился То и в конце концов натянул на голову носок.
Но не успел пес пройти и несколько шагов, как упал навзничь.
— Ой, как темно, — сказал он. — Я ничего не вижу.
— Глупый! Ты забыл проделать дырки в носке, — прошипел кот.
Сё стащил с себя носок, прокусил в нем пару дырок и снова надел его на голову. Теперь он видел хорошо, и пес с котом шмыгнули к курятнику.
То тихонько подполз к двери и поднял крючок. Дверь негромко заскрипела, когда ее открывали, но, казалось, никто в курятнике ничего не услышал.
То и Сё осторожно вошли в курятник.

— Кажется, удалось, — прошептал Сё. — Я думал, что сердце мое вот-вот остановится.
— Шшш, — шикнул То, — пожалуйста, заткнись!
Они тихонько подползли к насесту Кукареки-Петруса.
Так тихо…
Так тихо…
Так тихо…
И вот свершилось:
— Трах-хх! — Раздался страшный треск.
То наступил на яичную скорлупу. Оба застыли, оцепенев от страха. Неужели их услышали? Звук этот прозвучал подобно удару грома. Но курицы и петух по-прежнему спали. То да Сё уже собрались пойти дальше, как вдруг одна курица встрепенулась.
Неужели их разоблачат в тот момент, когда они так близки к гребенке Кукареки-Петруса?
Это проснулась старая курица Фасолинка. Потянувшись, она надела очки.
— Кто там? — осторожно прокудахтала она.
Пес и кот затаили дыхание. Но Сё не удержался.
— Не-е-т, — заикаясь, произнес он. — 3-з-здесь ни-и-икого не-ет.
— Ну, тогда ладно. А то мне показалось, что я слышу какие-то звуки. Видимо, начинаю стареть.
То да Сё с облегчением вздохнули.
Они подкрались к петуху. Теперь оставалось лишь найти гребенку. А она лежала возле зеркала, где ее легко было достать.
Сё быстро схватил гребенку. Затем повернулся к То и подмигнул ему.
— Завтра Кукарека-Петрус не будет таким красавцем, каким был сегодня, — прошептал он. — Я спрячу гребенку под соломой, так что он ее не скоро найдет…
— Вообще-то жалко Кукареку-Петруса, — сказал То, прикидываясь серьезным. — Как по-твоему, может, ему лучше поспать подольше?
Взяв будильник, стоявший под насестом петуха, кот нажал на кнопку.
— Будильник не зазвонит в семь часов утра, — сказал он, обращаясь к Сё. — Ладно, пошли домой.
— Ох и крепко же я буду спать! — устало пробормотал Сё, стягивая с головы носок.
— Но тебе надо рано вставать, — напомнил То. — Нам ведь необходимо быть на вокзале, когда завтра утром мисс Люнт-Капризница прикатит в Город Авось да Небось!
На следующее утро весь Город Авось да Небось был на ногах, и все животные собрались на железнодорожной станции. Господина Нильссона произвели в полицейские, и в честь этого дня он надел свой самый красивый мундир. Он сдерживал натиск толпы, чтобы никто не подходил слишком близко к железнодорожной станции. Самые младшие животные захватили с собой листки бумаги, чтобы взять на память автограф мисс Люнт. Фотограф Города Авось да Небось, теленок Щелк, фотографировал все и всех вокруг, а редакторша Утка из местной газеты описывала все, что происходит.
Начальник станции крысенок Ролик Рельс поднял флаг, а на здании вокзала разместил небольшие американские флажки, чтобы курица-иностранка чувствовала себя, как дома.
На перроне шла репетиция городского оркестра. Крупные животные играли на рожковых инструментах, но все же громче всех раздавались звуки флейт и кларнетов, на которых играли малыши. Слышно было также, как кузнечики и сверчки водили смычками.
Неподалеку шла спевка хора певчих птиц, музыка удавалась им на славу. Больше всех волновались певшие вместе с ними бараны Альрик и Ульрик, исполнявшие сольную партию. Господин Нильссон написал гимн в честь мисс Люнт на мелодию песенки «Бэ, бэ, белый ягненочек…», и оба брата время от времени блеяли:
Привет, привет красавица!
О, как ты мила!
Будешь Петрусу жена,
Есть станешь кашу до отвала.
Альрик и Ульрик сначала не хотели петь эту песенку, так как не были уверены, достанется ли мисс Люнт хотя бы ложка каши, если она выйдет замуж за Кукареку-Петруса. Но Стихоплет-кузнец так огорчился из-за того, что его стишок не понравился баранам… И они согласились спеть. Поэтому-то и поднялся в то утро такой небывалый шум на железнодорожной станции.
— Бум-бом, бум-бом, бум-бом, — звучал оркестр.
— Ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля, — выводил трели хор певчих птиц.
— Привет, привет, красавица… — блеяли Альрик и Ульрик.
— Хотим видеть мисс Люнт! — кричали малолетки, терявшие терпение из-за того, что поезд так и не приходил.
Но вскоре Ролик Рельс получил депешу, что поезд на подходе. Все напряженно ждали. Наконец запели рельсы, и там, вдали, показался поезд, который вез мисс Люнт-Капризницу.
Ролик Рельс махнул красным флажком, и поезд остановился. Дверь вагона открылась.
Животные вытянули шеи. Но это была не мисс Люнт. Вместо нее из вагона выскочили четыре здоровенных бульдога. Они злобно оглядели встречающих и поманили к себе господина Нильссона.
— Мы — псы-телохранители мисс Люнт, — рыкнул один из бульдогов. — Все в порядке?
— Да, господин пес-телохранитель, — произнес бык, от удивления забыв зарифмовать свой ответ.
Бульдог повернулся к вагону, и оттуда вышла мисс Люнт.