Сказка про маленьких лесных фей — Карабаглы Т.
Страница 7 из 12
Сказка про маленьких лесных фей (сказка)
Кузнечик не мог сказать «да», потому что было очень невкусно, но и не мог сказать «нет», ведь Гюльчичек только что сказала «да».
Малыши, замерев, ждали ответа. И тогда Кузнечик, закрыв глаза (будто бы от удовольствия), застрекотал как ни в чём не бывало:
— О, ещё как!
И одну за другой побросал в рот все ягоды.
— Видели?
— Видели! — поразились дошколята. — Ты что, глотаешь и не жуёшь?!
— Мне можно, — ответил Кузнечик. — Я — большой. А вот вам ни в коем случае нельзя: вы маленькие.
А Гюльчичек сжимала в руке спелую красную алычу и ничего не могла понять.
— Алчичек, — спросила она, — почему вы носите алычовые значки?
— Потому что алыча у нас — священный плод.
— А почему она священная?
— Потому что зацветает самая первая из деревьев и зовёт за собой цвести все остальные. И цветы у неё синие-синие, как небо. А уж потом расцветают фиалки, ландыши, незабудки, колокольчики. Поэтому мы и выбрали красивый листик алычи для своего значка.
— А я знал! А я знал! — закричал Кузнечик.
— Что ты знал?
— Ни-че-го! Знать ничего — тоже великое дело! — Кузнечик схватил Гюльчичек за руку. — Пойдём, Гюльчичек, погуляем, я тебе что-то покажу. Пойдём скорее!
Дело в том, что у Кузнечика начинал болеть живот, но он боялся сказать об этом кому-нибудь, кроме Гюльчичек. И повёл её прямо к воротам больницы.
— Так что ты мне хотел показать? — недоумевая, спросила Гюльчичек.
Но Кузнечик уже вбежал в больничный двор и через открытое окно впрыгнул прямо в палату. Там он растянулся на крахмально-чистой постели.
— Ты кто такой?! — изумилась фея-врач.
— Я! Не узнали?
— Нет, не узнала. Почему ты самовольно появился здесь?
— Да как же вы меня не узнаёте? Я — Кузнечик. Вы только вчера угощали меня вареньем. Вспомнили?
— Может быть. Но варенья больше нет. Вставай!
— Почему?
— Потому что ты не болен.
— Я болен!
— Больных привозят на фургоне. А ты явился самовольно, да ещё и через окно.
Дверь осторожно приоткрылась, и раздался голос Гюльчичек:
— Он правда болен. Он проглотил много кислой алычи.
Фея-врач удивилась, но строго сказала:
— Опять ты? Закрой сейчас же дверь! В больнице не должны раздаваться ничьи голоса, кроме голосов больного и врача.
Кузнечик обрадовался:
— Значит, я больной?
— Ладно, предположим. Что у тебя болит?
— Животик.
Фея-врач хлопнула в ладоши, и в палате появился орехоносик в белом халате.
— Что, он тоже врач? — недоверчиво спросил Кузнечик.
— Нет, не врач, — строго ответила фея и велела неврачу завязать Кузнечику глаза.
— Для чего это?
— Не для того, чтобы в жмурки играть. А для лечения.
Когда неврач принялся привязывать Кузнечику руки и ноги, тот возмущённо застрекотал:
— Ой-ё-ёй! Что ты делаешь?
— Пока ничего. А вот теперь на, понюхай! — И поднёс что-то приятное к носу Кузнечика. — Считай вслух.
— А что мне нужно считать? Я ничего не вижу.
— И не надо видеть. Просто считай себе, и всё. От десяти до одного.
— Десять, девять, семь, четыре…
— Стоп! После девяти — семь? А после семи — четыре? И не стыдно тебе?
— Нет! Ни капельки! Я ведь в школу не хожу.
— Вот поэтому и попадаешь без конца в больницу, — строго заметила фея-врач, намыливая руки.
— Ну и не без конца, а всего только второй раз…
— Два раза за два дня — это тебе мало? — щёлкнул его по носу неврач. — Запомни: девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре… А теперь считай снова!
— Десять, девять, восемь… восемь… восемь…
— Наконец-то уснул, всё в порядке, — сказал неврач.
— Кто? Я? Я не уснул!
— Почему?
— Как почему? Ещё Ворона не звонила отбой. Ты что, такой же неуч, как и я?
Фея-врач тихо шепнула:
— Надо прибавить дозу снотворного.
— Да-да, правильно! — обрадовался Кузнечик. — Мне так нравится его запах!
Неврач поднёс к носу Кузнечика целую пробирку с лекарством:
— Считай опять.
— Как — с конца или с начала?
— Как хочешь.
— Я хочу с начала — так легче. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Хватит? А то я дальше не знаю.
— Бесполезно! — рассердился неврач. — Больной, почему ты не засыпаешь?
— Почему? Дайте варенья — сразу усну!
Неврач принёс блюдечко с вареньем и развязал Кузнечика. Съев всё до капельки, довольный Кузнечик растянулся на кровати:
— Теперь привязывайте как хотите!
Неврач покрепче привязал Кузнечика и вновь приставил к его носу пробирку. Через минуту спросил:
— Больной, ты спишь?
— Не видите? Сплю.
Неврач дал знак фее-врачу, которая ножницами ловко разрезала живот Кузнечика и вынула оттуда пять зелёных плодов алычи. Затем аккуратно зашила сразу похудевший животик и сказала неврачу:
— Опять глотал нежёваное, негодник!
Кузнечик как ни в чём не бывало пояснил:
— Нет. Первую алычу я раскусил, но она оказалась кислая-прекислая. Поэтому остальные пришлось проглотить.
Неврач развязал ему глаза:
— Больной, так ты не спал?
— Спал. Только что проснулся!
Когда шалунишке отвязали руки-ноги, он тут же сел на кровати:
— Всё? Я могу идти?
— Куда?
— Во двор. Меня там ждёт Гюльчичек.
— Это кто такая?
— Подруга… Ну… не только моя… а всех фей и орехоносиков.
— Ладно, иди. Только сегодня не бегай, не прыгай, а ночью не спи на животе. Понял?
— Понял.
— И больше сюда смотри не попадай, не то…
— Хотите сказать, что варенье у вас кончится? Да?
— Да-да… Ну, будь здоров!
— Спасибо! Прощайте!
Во дворе Кузнечика ждала заплаканная Гюльчичек, а кругом были лужи слёз.
— Ну, как ты, Кузнечик? Тебе было очень больно?
— Нет! Ни капельки!
— Может, тебе помочь?
— Что ты! Зачем? Я сам могу идти, у меня ничего не болит.
— Правда? Какой ты молодец! Я думала, ты снова выпрыгнешь в окошко.
— Нет, я у них варенья выпросил. И лекарство душистое нюхал.
— Кузнечик, извини меня! — потупившись, сказала Гюльчичек. — Я тебе неправду говорила про алычу, а ты поверил. Мне просто не хотелось тебя огорчать, что алыча невкусная, ведь ты для меня старался. Я не знала, что так получится…
— Да ладно тебе, Гюльчичек!
— Я больше никогда не буду говорить неправду. Никогда! Хочешь, я подарю тебе свой алычовый венок?
— Не хочу. Ты его заслужила, сама и носи.
— Ты такой добрый, Кузнечик!
— И ты тоже… добрая…
— Хочешь, вместе будем ходить в школу?
— Ага! Только знаешь, мне что-то неохота учиться.
— Тогда я буду учиться, а ты — только слушать. Ладно?
— Ладно. А может, всё-таки не надо?
— Надо, Кузнечик. Ты же видишь, что, кроме тебя, никто в больницу не попадает.
— Ну и что?
— Так в школе ты всему научишься и перестанешь болеть.
— Ладно, согласен. Завтра вместе идём в школу.
Пока Гюльчичек с Кузнечиком были в больнице, Алчичек и Балчичек в поисках пропавших буквально сбились с ног. Они обошли селение, спрашивали всех подряд, но никто ничего не мог толком сказать. Поэтому, когда перед ними появились целые и невредимые Кузнечик и Гюльчичек, сестрички чуть не запрыгали от радости:
— Гюльчичек! А мы думали, что ты пропала!
— Она не пропала! Она опять была со мной! Она волновалась за меня! Даже плакала! Мне разрезали живот! И я завтра иду в школу! — скороговоркой выпалил Кузнечик.
— Как — разрезали? Как — в школу?! — изумились все вокруг.
— Правда, — улыбнулась Гюльчичек. — Ему в больнице разрезали животик ножницами, а он даже не пикнул. И в школу он теперь станет ходить, чтобы быть умным.
— Я уже немножко умный! Я умею считать до десяти и обратно, без ошибок. Десять, девять, восемь, семь, четыре…
— Стой! Стой! А шесть, а пять? Проглотил?
— Нет! Это я незрелую алычу проглотил! Но больше я никогда ничего глотать не буду!
Динг-донг-данг! — Почему не спится Гюльчичек? — Что снится дошколятам? — Ква-ква-ква! — Это ты, Кузнечик? — С другом ничего не страшно!
Небо становилось всё темнее, а звёзды мерцали всё ярче. Динг-донг-данг! Динг-донг-данг! Семнадцать орехов-колокольчиков Вороны прозвонили отбой, и все отправились спать.
Только Гюльчичек никак не могла уснуть в уютном красном домике сестричек. Никто её не обижал, все принимали как почётную гостью, вручили алычовый венок, дошколята ходили за ней гурьбой, даже Кузнечик перестал вредничать и подружился с ней, а Алчичек и Балчичек отдали самую мягкую кроватку. Но Гюльчичек всё равно не спалось. Она вздыхала и ворочалась с боку на бок.
Добрые Алчичек и Балчичек за стенкой всё слышали и переживали за гостью.
— Почему она не засыпает? Может, она тоскует по своему родному дому? Давайте её спросим.
— Нет, она никому не скажет. Ни мне, ни тебе, ни ему…
— Кому это — ему?
— Кузнечику.
— А почему не скажет? Ведь мы её друзья.
— Мне кажется, она ничего не помнит. Наверное, у неё случилось что-то с памятью.
— Ну давай войдём, просто посидим с ней, чтобы она не грустила.
Алчичек тихонько постучала в дверь. Гюльчичек тут же вскочила с постели:
— Уже утро?!
— Нет, до утра ещё далеко. Просто мы услышали, что ты не спишь, и подумали: может, ты хочешь чего-нибудь? Варенья? Или пирожка?
— Большое вам спасибо, — растроганно улыбнулась Гюльчичек. — Я ничего не хочу.
— Тогда почему же… — начала было Балчичек, но тут же осеклась под взглядом старшей сестрички. — Почему же нам не выйти во двор погулять?
— После прогулки спится крепче, — поддержала Алчичек.
— Пойдёмте, — согласилась Гюльчичек.
На улице было тихо-тихо. Спали все маленькие феи и мальчишки-орехоносики, спали дошколята, спали сторожа-пауки, и даже Ворона дремала среди своих орехов-колокольчиков.