Самая легкая лодка в мире

Страница 34 из 43

Глава XXIII. ПАПАШКИН СЛЕД

С рассветом снова запылал на холме наш костер. Мы вскипятили чай и, попивая его, глядели на озеро. Ни травинки не подымалось из воды в том месте, где вчера еще был остров. Налетела стайка чирков, опустилась на средину.
— Бывают на свете плавающие острова, — заметил я.
— Бывают, — устало согласился капитан. — Но это был не остров, а Папашкин хребет.
— Таволга там росла, — сказал я. — Таволга.
— Какая таволга? Ты еще молочай поищи! Шерсть рыжая, аж зеленая, а на ней — пена. Не пойму только, зачем ему фотоаппарат.
С капитанским аппаратом действительно было все непонятно. Куда он пропал, куда девался?
Мы обшарили весь берег, прибрежную траву и кусты. Не было видно никаких следов — ни зверя, ни человека. Шестом пытались шарить в воде, но дна не достали. Сразу же у берега начиналась адская немыслимая глубина — бездна.
— Папашка это, — сказал капитан. — Засосал камеру вместе с салом, а треногу где-нибудь на глубине выплюнул.
Сверху, с холма, было хорошо видно, как четко отпечатались на седой от росы траве наши с капитаном следы. Они вели от костра к берегу и обратно.
Никаких других следов не было. Но в некоторых местах трава была не седой от росы, а зеленой. Здесь она была суха, будто кто-то слизнул росу. Суха, но не примята.
— Это и есть Папашкин след, — сказал капитан. — Он траву не мнет, идет, чуть касаясь.
— Отчего же трава высохла?
— Подошва горячая.
Еще раз внимательно я оглядел зеленые пятна. Они были велики и казались бесформенными. Ни звериного, ни человечьего следа не угадывалось в них.
Пятна подымались от озера на холм.
— Как же он не наступил на нас?
— Пожалел, — пожал плечами капитан.
— А может, и наступил, да мы не заметили.
Я чуть не задохнулся.
— Ты думаешь, у него такая легкая нога?
— Почти воздушная.
Мы замолчали, пытаясь хоть как-то связать воздушную ногу с утонувшим островом. Но это никак не увязывалось, и если утонувший остров был и вправду хребтом Папашки, то откуда у такого чудища воздушная нога?
— В конце концов все можно объяснить, — сказал я. — Сало схватила здоровая щука или выдра, а остров утонул сам по себе.
— А воздушная нога?
— Какая нога? Ты что, видел ее? Хватит с нас Летающей Головы!
— Ты ничего не понимаешь, — сказал капитан, — все дело в том, что мы перешли границу.
— Какую?
— Нормальную границу. Границу нормальной жизни. Я думаю, что это случилось на Багровом озере, а мы и не заметили. Как только у деда Авери оторвалась голова, я сразу понял — мы в ненормальном мире.
— С головой это действительно черт знает что, — сказал я, — но в остальном все в порядке. А остров сам по себе утоп, бывает.
— Ну нет, — сказал капитан, — если голова летает, значит, и все остальное — чушь. Мы в ненормальном мире.
— А Кузя как же? Кум Кузя-то здесь живет! Чем Кузя ненормальный?
— Кузя — нормальный. Но и в ненормальном мире может жить хоть один нормальный человек. Так и Кузя, живет кое-как, чай пьет, стесняется.
«Прав капитан, прав, — думал я. — Мы в необычной, волшебной стране. Ну и что ж такого? Для этого я и строил „Одуванчик“, чтоб попасть в места необыкновенные».
— Что ж теперь будем делать? — спросил я.
— Дальше плыть. На Илистом озере мы побывали, надо теперь добраться до Покойного.
Вон там, в том углу, очевидно, протока, которая ведет в Покойное.
Капитан затоптал костер. Спустившись к воде, смело ступил на плот, ополоснул ведро и котелок.
— Нам нечего бояться, — сказал он, — плывем себе, никого не трогаем.
Капитан был, конечно, прав. В конце концов, головы летают, острова тонут, а нам-то надо плыть дальше.
Спокойно, неторопливо собрали мы вещи, уложили рюкзаки, спустили на воду «Одуванчик». Пробоину залепили мы крепко, надежно, течи не было.
Капитан, как всегда, устроился на носу, я — в корме, и вот уже плавно пошел «Одуванчик» через Илистое озеро. Спугнув чирков, проплыли мы и над тем местом, где затонул островок. Напряженно всматривался я в воду, и мне казалось — вот сейчас подымется остров и мы окажемся на мели, на Папашкином хребте. Но никто не подымался со дна, спал, видно, Папашка, сосал капитанское сало.
— Вон и протока, — указал капитан.
Среди моховых низкорослых сосен бежал по болоту узкий ручеек — протока, ведущая к Покойному озеру.
Неторопливо вошел в нее «Одуванчик», несколько взмахов весла, и пропало за спиной Илистое озеро вместе с Папашкой, дремлющим на дне.
— Интересно, — сказал капитан, — как называется эта протока. Там у нас была Кондратка, а это что?
— Акимка, наверное, — сказал я.
— Акимка, — повторил капитан. — Неплохо.
Тихо текла Акимка среди моховых сосновых болот. Кончились болота, пошли по берегам луга. Лес то подходил к воде, то отступал подальше. Ни стога на лугу, ни забора, ни срубленного дерева в лесу — никаких признаков человека не было вокруг — чистый, нетронутый мир.
— Как тихо, — сказал капитан, — как спокойно. Знаешь, что, давай договоримся, если что-нибудь произойдет там, впереди, не будем удивляться или пугаться. Нас ведь, пожалуй, теперь ничем не удивишь.
— Идет, — сказал я, и мы с капитаном пожали друг другу руки.
Довольные таким уговором, поплыли мы дальше, никак не ожидая, что удивиться нам придется через десяток минут.
Акимка вынесла лодку на широкий солнечный луг, и мы увидели на берегу кусты козьей ивы, за ними — забор и где-то неподалеку за забором — крышу, крытую еловой щепой. Меж кустами козьей ивы бродили козы с козлятами.
Но ни забор, ни крыша, ни козы не удивили и не напугали нас.
На мостках, которые спускались к воде, стоял странный человек и приманивал нас издали пальцем.
— Эй! — покрикивал он. — Давайте сюда! Я уж вас жду-жду, никак не дождусь.
— Только не пугайся, — шепнул капитан, и я не напугался, не выпал из лодки, я стал шарить в рюкзаке в поисках малосольного огурца.
Перед нами на берегу Акимки стоял на мостках художник Орлов.