Пыльца фей и заколдованный остров — Гейл Левин

Страница 14 из 17

Пыльца фей и заколдованный остров (сказка)

Глава ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.

Видия взяла кинжал из рук Рени.
— Обрубить тебе крылья?! — Первый раз в жизни в её голосе не звучала издёвка. Рени храбро кивнула:
— Я всю жизнь мечтала поплавать.
Видия — та скорее бы согласилась умереть, чем лишиться крыльев.
— Милочка, но ведь они могут и не отдать тебе свой гребень!
— И тогда ты попусту утратишь крылья! — в отчаянии ломала руки Прилла. Это уж было похуже ястреба или пиратского капитана.
— Не говорите мне того, что я и так знаю! — крикнула Рени. Прилле хотелось воскликнуть, что уж лучше она сама откажется от крыльев, но слова как-то не шли у неё с языка. Вместо этого она спросила:
— А не будет ли тебе…
— …больно? Нет, это не больно.
Вообще-то Прилла и сама знала. Она просто так, бездумно спросила. Крылья фей на острове Нетинебудет не подвержены боли. Если их отрезать, то это не больнее, чем постричь волосы.
Видия взмахнула кинжалом. И тут же его опустила. Опять подняла. И опустила снова. Она не могла выполнить просьбу Рени. Самая быстрая летунья, она была не в силах лишить кого-то крыльев. Она протянула кинжал Прилле.
— Дорогуша, лучше ты это сделай.
— Я? Нет! Только не я!
— Видия! — это был голос Рени.
— Я не могу, солнышко, я не могу!
— Прилла, — сказала Рени, — руби! Прилла покачала головой.
— Немедленно! Я тебе приказываю! — крикнула Рени.
Прилла взяла кинжал. Слёзы застилали ей глаза, она почти ничего не видела. Она взялась за крыло в том месте, где оно соприкасалось с лопаткой. Потом опустила кинжал на крыло и тут же отскочила.
— Правильно, — сказала Рени. — Продолжай.
Прилла стала пилить кинжалом то, что походило на древесную ветку с ободранной корой.
Хорошо хоть, не было крови. Пилить было трудно, крыло оказалось очень плотным, дело продвигалось медленно.
Видия не могла вынести этого зрелища, она поднялась в воздух и стала летать взад- вперёд вдоль берега.
Рени крикнула ей:
— Пригони сюда тележку с воздушными шариками. Тележка будет нужна, чтобы доставить обратно гребень и её,
Рени. Ведь без крыльев она больше не сможет летать.
— Продолжай, Прилла, — подбодрила подругу Рени. Крыло начало поддаваться.
— Я надеюсь, у меня нет таланта отрезать…
— …крылья. — Рени засмеялась сквозь слёзы. — Погоди. — Она обернулась и обняла удивлённую Приллу. — У тебя талант быть доброй и милой. Давай, продолжай.
Тут Прилла могла бы разрыдаться сильнее, но она и так уж рыдала сильнее некуда. Её ещё никто ни разу не заключал в объятия. Через минуту она спросила:
— Что, и в самом деле бывает такой талант — быть милой?
— Нет. А надо бы, чтобы был.
— Ох, — вздохнула Прилла. — Ничего не поделаешь. Наконец-то первое крыло отрезалось. Со вторым дело пошло легче, потому что Прилла нащупала, где оно точно прикрепляется. Оно свалилось на песок. Прорези для крыльев на платье у Рени обвисли. Обрубки крыльев были молочно-белыми. Их поверхность была шершавой, с торчащими малюсенькими острыми шпилечками.
— Спасибо, Прилла.
У Рени не было сил взглянуть на свои крылья. Она направилась к воде и зашла в неё по пояс. Раньше она не смела настолько приближаться к озеру. Вода успокаивала её.
Прилла подумала, что отрезанные крылья совсем и не похожи на крылья. Они выглядели как костяные рамки, обтянутые прозрачной материей.
Но погодите! Они стали на глазах меняться. Рамки из невыразительно белых сделались розовыми и блестящими.
— Рени, погляди! — крикнула Прилла.
Рени выбежала из воды, крик Приллы напугал её.
Крылья потихонечку начали сами по себе вибрировать. Рени подумала, что они вот- вот исчезнут. Но они замерли. И вдруг сквозь «материю» блеснули крошечные бриллианты и аквамарины.
— Ой, какие красивые! — выдохнула Прилла.
Рени поуспокоилась. Раз её крылья стали выглядеть так прекрасно, значит, она поступает правильно.
Видия вернулась с тележкой с прикреплёнными к ней шариками.
— Ой, что это за красотулечки такие?
— Это мои крылья, — с некоторой гордостью отозвалась Рени. — А теперь отвезите меня туда, где были русалки.
— Надо спрятать крылья в безопасном месте, — сказала Прилла. Она взяла оба крыла и ботиночки Рени и спрятала их под кучей досок и палок, которую накидали волны.
— Так до них не доберётся ветер, — сказала она.
Рени передала мешочек с пыльцой Прилле, затем села в тележку, и Прилла потащила её по берегу. Видия летела впереди. Когда они приблизились к Маронской скале, Рени прыгнула в воду.
Она нырнула в глубину. Наконец-то сбылась её мечта — вода окружала её со всех сторон. Рени то складывалась, то разгибалась, загребая воду вытянутыми руками.
Она открыла глаза. Мимо проскальзывали большие рыбы и маленькие рыбки. Были среди них ярко окрашенные, и серенькие, и почти совсем прозрачные. Рядом с ней, покачиваясь, проплыл морской конёк.
Но вдруг у Рени в лёгких закончился воздух. Она заработала руками, выбрасывая их вперёд, и ногами — как ножницами. Через несколько секунд её голова показалась над поверхностью воды. Над ней парили Видия и Прилла. Она помахала им рукой, набрала в грудь побольше воздуха и опять нырнула в глубину.

Глава ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.

Когда Рени опустилась ниже, то наткнулась на повёрнутое к ней, полное любопытства лицо. Русалка! Питер Пэн звал её Суп, потому что настоящее её имя выговорить никак не мог.
Русалки вообще-то не очень любопытны. Будь всё как обычно, Суп просто уплыла бы прочь, даже не оглянувшись на Рени. Но в тот день она поссорилась со своей лучшей подругой, и ей хотелось как-нибудь себя развлечь. Она протянула руку, чтобы помочь Рени опуститься на дно.
Рука у неё была длинная, длинней, чем у неуклюжиков. При необходимости она могла служить плавником, а ногти у русалки на руках тоже были как маленькие плавнички. Суп была ростом почти с неуклюжика. Но неуклюжей она не была. Она была так же изящна, как обвившийся вокруг её шеи длинный розовый шарф.
Суп не поняла, толи Рени просто бескрылая фея, то ли вообще какое-то доселе невиданное существо. Она приблизила к ней своё лицо. Рени с удивлением заметила, что кожа у русалок состоит из малюсеньких блестящих чешуек. Суп легонечко повернула Рени, поглядела на то место, где раньше были крылья, и поняла, что та сделала.
Когда она это осознала, с неё слетело обычное русалочье зазнайство. Она могла подобрать только одно объяснение принесённой феей жертве: та обрезала крылья, чтобы плавать в обществе русалок. Суп даже всплакнула немного, только Рени в воде не могла разглядеть слёзы, зато она увидела гребень в струящихся жёлто-зелёных русалочьих волосах.
Гребень был сделан из китового уса. А его зубья были расположены так, что казалось, будто это ощеренный в улыбке рот. Ручка была вырезана в форме акулы и инкрустирована четырьмя огромными жемчужинами.
— Добро пожаловать, феечка, — сказала Суп. Её слова так странно прозвучали в воде. Рени уловила только слово «феечка» и решила, что все остальные слова обозначали приветствие. Она не могла говорить, она просто улыбнулась. Можно было бы, конечно, присесть в реверансе, но из всех фей только Прилла знала, как это делается.
Суп указала рукой на подводный дворец, окружённый садами.
А Рени уже снова начинала задыхаться. Она умоляюще протянула руки, при этом сделав вид, что причёсывается.
Суп так и не поняла, что этот жест должен был выражать просьбу о гребне.
— У тебя волосы тоже красивые, — сказала она вежливо.
А Рени уже отчаянно нуждалась в глоточке воздуха. Она изобразила, как вынимает из своих волос гребень и даёт его Суп. Она рассчитывала, что Суп поймёт её намёк. А той показалось, что фея просто почесала голову.
Лицо у Рени налилось краской. Суп поняла, что ей нужен воздух. Она обхватила Рени поперёк туловища и потащила к «ветреной комнате». Рени попыталась освободиться… Лёгкие её разрывались. Чтобы вырваться, она даже решилась лягнуть русалку в руку.
— Я же стараюсь тебе помочь, глупышка, — сказала Суп, проплывая через арку, ведущую ко дворцу.
Рени не могла ничего видеть, потому что Суп загородила ей лицо шарфом. А не увидела она, как одна русалка качалась на водорослях, как на качелях. Три русалки с хохотом гонялись за вёрткой маленькой рыбкой и никак не могли её поймать. Две русалки пели дуэтом.
Суп набросила на себя шарф, чтобы никто не увидел Рени. Фея должна была оставаться её личным секретом.
У Рени стучало в ушах, ей казалось, что её лёгкие вот-вот разорвутся. Она продолжала лягаться, но с каждым разом всё слабее.
Суп поднялась на второй этаж подводного дворца. Рени в последний раздёрнулась и потеряла сознание.
— Что же нам теперь делать? — спросила Прилла. Время шло, а Рени так и не выныривала. Воздух у неё должен был закончиться по меньшей мере две минуты назад.
— Милое дитя, меня не спрашивай. Я тут не главная. Прошло ещё несколько минут.
— Ждать больше нет смысла, дорогое дитя, я удаляюсь, — заявила Видия.
— Пожалуйста, не надо, не надо! Но Видия полетела прочь.
— Прощай, дорогое дитя.
Впервые в своей жизни Прилла почувствовала гнев.
— Дорогая старая карга, если ты улетишь, а Рени вернётся с гребнем, то всё рухнет именно из-за тебя.
Видия обернулась.
— Дорогое дитя, Рени мертва.
— Нет! Нет! Мы же не знаем, что там происходит под водой.
— А почему именно из-за меня всё рухнет?
— Потому что мне одной не справиться с гребнем, Рени и тележкой.Видии это как-то не приходило в голову. Она считала, что всё бесполезно, но тем не менее согласилась подождать ещё полчаса.
Прилла пристально смотрела на воду. «Рени, пожалуйста, не умирай», — приговаривала она про себя.
А в «ветреной комнате» Рени всё еще неподвижно лежала на руках у русалки. Суп не могла понять, жива ли она. Не такое уж это весёлое развлечение — мёртвая фея. Она надавила Рени на живот.
— Фея, проснись!
Рени открыла рот. Горлом и через нос у неё хлынула вода. Она откашлялась и вдохнула воздух.
Мать-Голубка закрыла глаза, но Динь не думала, что она спит. Она просто не желала ни на что смотреть, и время от времени на щеке у неё подрагивала жилка.
«Это от боли», — сказала себе Динь. Ей хотелось что-нибудь сделать для Голубки, но что тут сделаешь? Она снова начала наигрывать «Мелодию фейской пыльцы» на своей карманной арфе. Она решила, что будет играть и играть, и, если даже пальцы её покроются волдырями, она пустит в ход пальцы ног.
Теперь, когда Рени продышалась, у неё появилась возможность объяснить, с какой целью она прибыла к русалкам.
Суп отлично могла себе представить, каково будет феям утратить возможность летать и вообще всё их фейское волшебство. Она охотно согласилась отдать Рени свой гребень. Тем более, что у неё и так было полно гребней и расчёсок.
Но она хотела кое-что получить взамен.
— Я тебе подарю гребень, но и ты сделай мне…
— …подарок. — Рени пожалела, что ничего не захватила с собой. — Хочешь, я подарю тебе мой пояс?
Конечно, это не очень шикарный дар, но больше у неё ничего не было. Правда, это был замечательный пояс, сплетённый из жучиных усиков.
— Нет, не то, — сказала Суп. — Поясок, конечно, хорошенький, но мне надо… Да, вот что… Мне нужна волшебная палочка!
О, только не это!
—У фей с острова Нетинебудет не бывает волшебных палочек, — объяснила Рени. Суп удивилась.
— Как это: у фей — да нет волшебных палочек?
— У нас их нет. Это только у фей на Большой земле…
— Ну так ты достань мне у них волшебную палочку. Я подожду. И она вынула гребень из своих волос и протянула его Рени. Рени взяла гребень. «О волшебной палочке подумаем после», — решила она про себя. Она поблагодарила Суп и, толкая гребень перед собой, стала всплывать на поверхность. Наверно, Видия и Прилла решили, что она утонула. Но Рени всё же надеялась, что они её ждут.
А они как раз спорили о том, прошли ли уже полчаса. Прилла сделала сальто в воздухе и в этот момент увидела Рени. Взявшись вместе, Прилла и Видия погрузили гребень в тележку, а потом помогли забраться туда и Рени. И ещё они не забыли взять ботиночки и крылья Рени.
На Площади Фей они погрузили в тележку разбитое яйцо, мундштук, золотое перо и русалочий гребень. Рени могла бы и не брать с собой крылья, но она не захотела с ними расставаться. Она устроилась в тележке и положила их себе на колени. Прилла уложила туда же буханки хлеба, которые королева оставила для них в сарае.
— Поторапливайся, дорогое дитя, — съязвила Видия. — Нечего заставлять дракона томиться в ожидании.
Прилла взялась за шнурок тележки и полетела вперёд. Она всё думала: «Неужели этот Кито такой злющий, что откажется от наших даров, даже если они ему понравятся? Неужели он захочет, чтобы неуклюжики и звери на острове постарели и умерли? Или захочет, чтобы феи остались без фейской пыльцы?
И неужели найдётся на свете такое существо, которое может пожелать смерти Матери-Голубки?»