Приключения «Котобоя»
Страница 5 из 12
Приключения «Котобоя» (сказка)
Спор грозил перейти в драку. Но вмешался младший матрос Шустер:
– Самая жирная селёдка на Северном полюсе. Потому что Северный полюс севернее всего! – заявил он. И вопрос был решён.
Котаускас придирчиво осмотрел валенки. Левый был с дыркой.
– А поновее не нашлось?
– Зато размер пятидесятый. В животе жать не будет, – ответил Афоня. – А дырка, она для вентиляции!
Шустер, ночевавший в сапоге, менять свой сапог на валенок не стал. А просто притащил шерстяной носок. Котаускас и Афоня дружно сморщили носы:
– Ффу! Псиной пахнет!
Носок был из собачьей шерсти.
Готовились к плаванию основательно. Притащили санки, коловорот и массу тёплых вещей. Всё это выглядело диковато. Лето стояло жаркое. И загоравшие на берегу кошки хихикали:
– Эй, морячки, вы не в Анталию собираетесь?!
Котаускас, из принципа ходивший в шапке-ушанке, старался не обращать на них внимания: – Ничего… Зато на полюсе тепло будет!
Плавание началось отлично. Дул попутный ветер, и вскоре Котобой вышел в открытый океан.
Прошёл день, второй, третий, пятый, седьмой. Котаускас стал нервничать:
– Впереди должна быть Земля Франца Иосифа, а её нет. Ёксель-моксель-таксель-брамсель!
– Значит, компас сломался, или мы проспали, – предположил Афоня.
– А может, мы и полюс проспали, таксель-брамсель? – заволновался Шустер.
Тревога охватила всех. Котаускас даже спал с биноклем. А впередсмотрящий Шустер не слезал с мачты – еду ему подавали наверх.
Был полярный день. Солнце плавало по небу кругами, не заходя за горизонт. Спящих котов разбудил крик Шустера:
– Киты летят! Киты летят!
– Кажется, младший матрос сошёл с ума, – пробормотал Афоня. Но, выйдя на палубу, застыл, как заливная рыба…
– Это косатки, – сказал Котаускас.
– Кэп, давай догоним их и уточним курс, – предложил Шустер.
– Не стоит, – ответил Котаускас. – Я бы не хотел, чтобы Котобой оказался местом посадки!
Прошло ещё два дня. И, наконец, с мачты послышалось:
– Земля!
Прямо по курсу показался остров, издали напоминавший пасхальный кулич: каменные стены поднимались почти отвесно, а верхушка белела от птиц. Птицы сидели, кружили, ныряли в воду с огромной высоты. И орали. Крик стоял такой, что можно было оглохнуть и в шапке-ушанке.
– Это птичий базар, – сказал Котаускас.
– Отлично, – обрадовался Афоня. – Обменяем что-нибудь на птичьи яйца. Я вам такой омлет сделаю, пальчики оближете…
Когда Котобой причалил к острову, старпом взял сетку для яиц и полез по почти отвесной скале.
Афоня добрался до выступа, где лежали несколько гнёзд. Гнёзда были пусты. Чуть выше он увидел семью: двух взрослых птиц и одного птенца…
– Привет, бакланы! – поздоровался он.
– Сам ты баклан, – сказала одна неприятным голосом. – А мы – кайры!
– Что надо? – спросила другая.
– Я хочу купить или обменять яйца…
Договорить старпом не успел.
– Ой, мама, – пискнул птенец. – Он хочет меня съесть…
– Вор! Птичий вор!
Тысячи птиц набросились на Афанасия. Кайры, гагары, чайки, бакланы… Били клювами и крыльями. Били за компанию.
Коты не умеют нырять. И ни один из котов не прыгал с такой высоты… Но другого выхода у Афони не было.
ПЛЮXX!..
Котаускас приготовился бросить спасательный круг, когда из воды показалась усатая голова с огромными клыками. В лапах, а точнее – в ластах у чудовища, был Афоня.
– А ну, отпусти его, или я стреляю, – закричал Шустер, наводя на клыкастого гарпунную пушку. – Раз… два… два с половиной…
– Если я его отпущу, он утонет, – хмыкнуло чудовище. – А вот ты гарпун свой опусти. Что, я лыжных палок не видел?!
Лыжные палки и лыжи морж Федот видел на полярной станции, около которой однажды зимовал. Там его ещё угощали сладким снегом…
– Точно, таким, – кивнул Федот, когда его угостили сахаром. В честь спасения старпома раскочегарили самовар. Афоня достал сахар и банку сгущённого молока. Сгущёнка тоже пришлась моржу по вкусу:
– И зачем вам этот полюс? Здесь селёдка не хуже, я вам быстро полную сеть нагоню!
Коты вежливо поблагодарили, но отказались.
– Смотрите, – покачал усатой головой Федот. – Зима будет ранняя и очень суровая. Если передумаете, вы меня всегда на этом месте найдете…
Лежбище у Федота было небольшое, как лежанка на русской печке. Но зато отдельное. А за скалами начинался пляж, где ревели, шумели, дрались тысячи его сородичей.
– Это у них – семейное, – сказал Федот. – А я – прирождённый холостяк.
Морж проводил яхту в открытое море и помахал на прощанье ластой.
Полярное лето заканчивалось. С каждым днём становилось всё холодней. И, наконец, Котобой упёрся в льдину.
– Эх, немного недоплыли, – вздохнул Шустер.
– А ты откуда знаешь? – спросил Афанасий.
Мышонок показал на небо:
– Видишь, Полярная звезда висит почти над самой головой! И мороз прибавился!
Котаускас спустил санки на лёд и стал отвязывать якорь.
– Ты чего делаешь? – удивился Афоня.
– Я поклялся, что брошу якорь на Северном Полюсе, – буркнул Котаускас. – Придётся тащить его на санках.
– У меня есть другое предложение, – сказал Шустер.