Ослиная шкура (2)
Страница 4 из 4
Инфанта, слышавшая бой барабанов и крики герольдов, догадалась, что её колечко — причина всего этого шума; она любила принца, а так как истинная любовь боязлива и не чужда тщеславия, то она всё пребывала в тревоге: как бы у другой дамы не оказался такой же маленький пальчик.
Поэтому она очень обрадовалась, когда пришли за ней и постучались к ней в дверь. С тех пор как она узнала, что стараются найти пальчик, на который можно было бы надеть её колечко, какая-то надежда заставляла её причёсываться более тщательно и надевать красивый серебряный корсаж и юбку с оборками из серебряных кружев, усеянных изумрудами. Как только она услышала, что стучат в дверь и зовут её идти к принцу, она живо накинула на себя ослиную шкуру и отворила дверь, а эти люди, издеваясь над нею, сказали ей, что король хочет женить на ней своего сына и оттого потребовал её; потом, не переставая смеяться, отвели её к принцу, который, с удивлением глядя на странный наряд девушки, сам не решался верить, что это её он видел такой величественной и прекрасной. Грустный и смущенный столь грубой ошибкой, он ей сказал: «Это вы живёте в конце тёмного коридора на ферме, на третьем птичьем дворе?» — «Да, государь», — ответила она. «Покажите мне руку», — сказал он ей, дрожа и испуская глубокий вздох…
Ну, кому же пришлось удивляться? Дивились король и королева, удивились все камергеры и придворные вельможи, когда из-под этой черной и грязной шкуры протянулась маленькая и нежная ручка, белая, с розовыми ногтями, и кольцо без всякого труда удалось надеть на самый хорошенький в мире пальчик; инфанта лёгким движением сбросила шкуру и предстала полная такой пленительной красоты, что принц, как ни был слаб, пал к её ногам и с таким пылом обнял её колени, что она покраснела; но этого почти никто и не заметил, потому что король изо всех сил принялся обнимать её и спросил, согласна ли она выйти замуж за их сына. Принцесса, смущённая всеми этими ласками и всею той любовью, которую выражал к ней молодой прекрасный принц, хотела уже высказать свою благодарность, как вдруг раскрылся потолок и волшебница Сирени, спустившись в колеснице из сиреневых цветов и веток, необыкновенно мило рассказала историю инфанты.
Король и королева, в восторге от того, что Ослиная Шкура оказалась знатной принцессой, удвоили свои ласки, но принца всего более тронула добродетель принцессы, и любовь его ещё усилилась от этого.
Нетерпение принца, желавшего скорей жениться на принцессе, было таково, что он едва дал срок приготовиться как следует к столь торжественному бракосочетанию. Король и королева, которые были без ума от своей невестки, всячески ласкали её и целыми часами держали её в своих объятиях; она же сказала, что не может выйти замуж за принца без согласия своего отца; поэтому-то ему первому и послали приглашение, не сообщив только, кто невеста. Волшебница Сирени, которая, как и подобает, всем распоряжалась, потребовала этого, ибо думала о том, что может произойти впоследствии. Изо всех стран прибыли короли: одни на носилках, другие в кабриолетах, а самые дальние — на слонах, на тиграх, на орлах; но самым великолепным и самым могущественным был среди них отец инфанты, забывший, к счастью, свою странную любовь и женившийся на вдове королеве, красавице, от которой у него не было детей. Инфанта бросилась к нему навстречу; он тотчас же её узнал и с величайшей нежностью обнял её, прежде чем она успела броситься к его ногам.
Король и королева представили ему своего сына, которому он и не знал, как выразить свою приязнь. Свадьбу справили со всею роскошью, какая только возможна. Молодые супруги, мало тронутые всем этим великолепием, видели только друг друга и друг на друга только и глядели.
Король, отец принца, в тот же день венчал его на царство и, поцеловав ему руку, посадил на свой престол; несмотря на всё сопротивление сына, столь благородного, ему пришлось повиноваться. Празднества в честь этого славного брака продолжались около трёх месяцев, а любовь супругов так была сильна, что продолжалась бы и до сих пор, если бы через сто лет после того оба они не умерли.
— КОНЕЦ —