Не люблю опаздывать — Баскин М.
Страница 2 из 6
Не люблю опаздывать (рассказы)
Душа населения
На земле живёт 5 000 000 000 человек. Это со мной и Владиком вместе. Представляете, сколько народу! Одних нулей — девять штук!
И это не чего-нибудь, а людей столько. И каждый думает, смеётся, читает и живёт.
Мы стали считать: сколько же людей меня знают?
И вот что получается. Меня знают мама и папа, дедушка, две бабушки, родственники во Львове. Меня знает Владик и его мама и папа, бабушка и дедушка. Их родственники, которые живут в Москве. Меня знают в поликлинике, особенно врач-аллерголог. Знают на работе у папы — тётя Ира и тётя Женя. Меня знает Анька, которая живёт на даче.
В нашем классе меня знают все тридцать человек: Оля и Аня Пронякины, Юрик Павлычев, Серёжа Яковлев, Илья, Олеся и другие. Знают учителя в школе.
Ещё меня знают во дворе: Марина Козлова, Дима и их родители…
Когда я родился, а этого я совершенно не помню, мне выдали такую картонную книжечку без страниц, только две обложки, — свидетельство о рождении. Значит, были свидетели, что я родился.
А я, между прочим, так удачно родился, что сразу попал в перепись населения. Меня переписали, когда я ещё ничего не знал и не понимал… Я тоже население. Душа населения!
Вот по радио говорят, сколько тракторов, руды и хлеба на душу населения. Это значит, и на мою долю есть хлеб, трактора, и мыло, и всякие другие продукты.
Мы один раз были на ВДНХ — это выставка, где есть всё. Мы были в одном главном павильоне, там показана вся наша жизнь. Все достижения. Вся продукция и продукты.
Там большой рог изобилия сделан из баранок, и оттуда сыплются хлебные изделия. И ещё там есть телевизор, и когда проходишь мимо него, то видишь самого себя.
А с хлебом, кстати, как получается!.. Я прихожу в булочную, покупаю его — никто не говорит: «Ты что сюда пришёл?»
Значит, и в булочной про меня знают. А над булочными командует начальник хлебной промышленности, значит, и он, когда приказы отдаёт, учитывает нас с Владиком.
Ещё кто меня знает? Наверное, министр образования. Он руководит всеми учителями и директорами всех школ.
У меня в школе есть своя парта и свой стул. Я ещё на нём снизу написал: «Алёша К. 1986 год». А кто стул делал, тоже про меня знал?..
Наверное, есть такой специальный главный государственный журнал, где всё население записано по алфавиту. Какой, интересно, я там по счёту?
Ну, понятно, там записывают, когда родился. Но ведь вместе со мной в одно время родилось много народу. У нас в классе 22 ноября у троих день рождения. А если ещё фамилии одинаковые?..
Но самое интересное, мы с Владиком додумались, что на земле все друг с другом знакомы. Через кого-то. Например, встретятся двое незнакомых: «А вы случайно не знаете?..» — «Такого-то?.. Ой! Конечно, знаю!»
И получается как цепочка. Я знаю Владика. Владик знает ребят из Лопасни, где он с бабушкой отдыхал. А у лопаснинских есть свои знакомые и родные. И в Казахстане, и в Молдавии, и в Тамбове.
И всё больше народу друг друга знает. Так всё растёт и растёт. Потом за границу переходит. Мы знаем тётю Риту, а у неё друзья живут в Чехословакии. А кто-то живёт во Франции, а потом в Америке или в Африке у озера Чад. И значит, везде, где живут люди, у меня есть знакомые!
И вот что интересно: наверняка сейчас, в этот самый момент, сидит какой-нибудь мальчик в Мозамбике или ещё где-то и думает про меня, как я про него думаю.
И может выйти так, что он приедет учиться к нам в страну или я когда-нибудь поеду туда в командировку. Мы встретимся и познакомимся уже по-настоящему…
Правильно Владик говорит: нас знает весь мир!
Не люблю опаздывать
Больше всего на свете я не люблю опаздывать. Поэтому встаю рано. Как летит время: встал в полседьмого, смотрю на часы — а уже семь. Может, они спешат? Я бегу проверять их по телефону. Набираю номер сто — занято. Тогда я звоню Илье:
— Илья, сколько время?
Илья — отличник, он меня поправляет:
— Не сколько время, а сколько времени.
И начинает рассказывать о правилах правописания таких слов, как время.
— Темя, семя, пламя, бремя, — говорит Илья солидно и не торопясь.
Потом он просит меня повторить пройденный материал и ещё говорит, что когда я звоню ему, то я должен первый с ним поздороваться. Об этом он якобы читал не только в наших, но и в книгах зарубежных авторов.
Я говорю Илье:
— Ты меня извини, пожалуйста, но я очень тороплюсь.
Кладу трубку и спохватываюсь, что так и не узнал время. Я прошу:
— Мам, узнай, пожалуйста, сколько времени.
Мама говорит:
— Уже двадцать минут восьмого.
Я спрашиваю, насколько это точно.
— Поторопись, — говорит мама сердито, — иди умывайся.
На всякий случай перед тем, как умываться, я одеваюсь. Потом бегу в ванную. Открываю железную коробочку с зубным порошком, но так как я тороплюсь, то коробочка выскакивает у меня из рук. Я попадаю под снегопад и начинаю смывать порошок. Порошок смыт, но теперь надо сушить одежду.
Мама сердито говорит:
— Ты бы в одежде прямо под душ залез.
Но тут же начинает сушить брюки утюгом. Пар заполняет кухню, и в этой дымовой завесе я быстренько завтракаю и начинаю собирать учебники. Я не помню расписание и потому на всякий случай беру все книги, а ещё прихватываю спортивную форму и халат для труда.
Теперь я спокоен, но не могу найти свой портфель. Прошу папу помочь. Папа, как и мама, сердится, но лезет под тахту и достаёт портфель. Под тахтой много пыли, и он чихает, поэтому не может сказать ничего воспитательного. А я хвалю папу и говорю, что у него нюх, как у розыскной собаки. Папа опять чихает и требует, чтобы это представление было в последний раз.
Но я уже не слушаю. Я развязываю шнурки у ботинок. У меня такая привычка: когда я прихожу домой, то для скорости не развязываю ботинки, а так их стягиваю. Ботинки к этому привыкли, поэтому легко снимаются. Но вот надеть их с завязанными шнурками невозможно. И теперь я должен развязать шнурки, а так как я их вчера завязал не на бантик, а на хороший и прочный узел, то это непросто.
Я применяю разные инструменты, начиная от пассатижей и кончая обыкновенной вилкой, но мне удаётся развязать только один шнурок. Второй приходится резать и потом связывать.
Часам я по-прежнему не доверяю. На всякий случай прислушиваюсь: тикают они или не тикают?.. Тикают. Но вдруг отстают? Я подхожу к окну и гляжу, кто мимо моего дома прошёл в школу… Уже Игорь Васюков идёт! А он приходит тютелька в тютельку! Значит, надо торопиться.
Мама даёт мне брюки, от них идёт пар. Я натягиваю дымящиеся штанины, не снимая ботинок. Для скорости. Но застреваю, потому что по моде заузил брюки. Приходится опять снимать ботинки.
Я прошу:
— Бабуля! Принеси… то есть вызови лифт!
Выскакиваю на площадку и вспоминаю, что забыл сменку. Я возвращаюсь, беру мешок со сменкой.
За это время угнали лифт. Я не теряю времени, бегу по лестнице, добегаю со своего девятого этажа до третьего и тут вспоминаю, что забыл в прихожей краски для рисования. Я опять возвращаюсь, а чтобы бежать было легче, оставляю сумку на подоконнике.
Я лечу наверх и сталкиваюсь с мамой, которая несёт краски. Я бегу опять вниз, но на месте сумки нахожу записку какого-то очень заботливого гражданина. В ней говорится: «Товарищ, который забыл свой портфель, может обратиться в квартиру № 54 после 18 часов».
С этой запиской я иду домой, и мама пишет записку классной руководительнице, и с этой запиской я несусь к школе, потому что боюсь опоздать.
