Мятные леденцы — К.Васкес-Виго

Страница 5 из 18

— Я знаю, что они здесь! Я сам их видел!.. Не откроете дверь, позову полицию! — кричал дон Хоакин.
Никто не мог сдвинуться с места. Кети сморщила нос и готова была расплакаться. Перепуганная Амелия, стараясь выглядеть спокойной, открыла дверь. В квартиру ворвался лавочник:
— Вот они где, хулиганы!
— Выслушайте, пожалуйста… Я… — пыталась объясниться Амелия.
Но в этот момент лавочник увидел Дракона, который приветливо вилял хвостом.
— Да это тот самый пёс, что разгромил мою лавку! Шестнадцать дюжин разбитых яиц!
Дракон, почуяв недоброе, трусливо нырнул под стол.
— Здесь вдобавок ещё и этот! — продолжал бушевать лавочник. — Подумать только — продырявить совсем новый навес!
— Навес вовсе и не новый, — попытался вставить Китаец.
— Замолчи, сопляк!.. Сейчас узнаем! Говори! Кто это сделал? Отвечай! — визжал он.
Никто не проронил ни слова.
— Лучше скажите, а нет, всех отправлю в полицейский участок!
— Это сделал я, — Пепито сделал шаг вперёд.
— Порох готовил я, — признался Курро.
— А я — фитиль…
— Бомбу бросал я…
— А всё потому, что я сказал, будто порох старый и не взорвётся, — отважно признался Кике.
Дон Хоакин сменил гневный тон на плаксивый:
— Что вы со мной сделали? А? А всё потому, что я не даю вам играть в мяч перед лавкой? Да, поэтому?
— Мы не хотели ничего плохого… Мы не думали, что бомба взорвётся. Ведь хлопушки-то старые…
— Это правда! Это правда! — завизжала Кети своим тоненьким, как свисток, голоском.
Ребята готовы были её за это расцеловать.
— Простите их, дон Хоакин, — пыталась объясниться Амелия. — А… я… ведь тоже немного виновата.
— Вы? И вы тоже играете в эти игры?
Пепито сжал кулаки.
— Я сейчас вам всё объясню, — продолжала его мама.
— На что мне ваши объяснения? На них новый навес не купишь.
— Я думаю, что с новой за… за… за… — начал было Курро.
Пепито, самый лучший его переводчик, продолжил:
— Точно, с хорошей заплатой навес будет как новенький.
Дон Хоакин уже видел перед собой новенький навес и потому нехотя ответил:
— Хорошо… Попытаемся как-нибудь залатать дыру… А яйца…
— Не беспокойтесь, дон Хоакин. Мы обязательно заплатим… — успокаивала лавочника мать Пепито. — Сколько мы вам должны?
Дон Хоакин вытащил карандаш и засаленную книжку, задумался и начал чертить в ней какие-то каракули.
— Шестнадцать дюжин по сорок две песеты за дюжину… это будет шестьсот семьдесят две… Ремонт навеса…
Он поднял карандаш вверх и застыл, подсчитывая ущерб.

— Всё вместе, скажем, стоить будет тысячу песет. Без обиды… тысяча песет. А? Только ради вас, донья Амелия. Если бы не вы, я бы этим бесстыдникам…
— Дело в том… что сейчас, в данную минуту… у меня нет… я не располагаю такой суммой. — На лице Амелии застыла вымученная улыбка.
— Ну, знаете ли! — возмутился лавочник.
— Но не беспокойтесь. Я скоро получу деньги. Вот только сдам заказчицам платья… и… тогда…
Она не успела договорить, потому что дон Хоакин вышел из квартиры, проклиная свою несчастную судьбу.
Все молчали, глядя в пол, не решаясь посмотреть друг другу в глаза. Лишь один Дракон открыто радовался уходу лавочника. Он вылез из своего укрытия и положил морду на колени Амелии. Она погладила его и сказала:
— Мне кажется, что нас здорово обманули… и мы… В общем, влипли мы в историю.

IV

Пепито и его друзья собрались во дворе, в «своём» дворе, озабоченные, погружённые в свои нерадостные думы. Даже Дракон, казалось, понимал серьёзность случившегося. Он не бегал, не вилял хвостом, даже не стал обнюхивать банку из-под сардин, что валялась перед ним. А ведь там, наверно, было оливковое масло, хоть каплю, да было.
Кике вынул из кармана несколько бумажек.
— Пятьдесят восемь песет. Больше у меня нет. Мне их бабушка подарила ко дню рождения, — сказал он.
— Только пятьдесят восемь? — удивился Китаец. — Странно!
— Да нет. Мне она дала сто. Но остальные я истратил на… на… — он заикнулся. — Да, на пирожное. Ведь деньги-то мои… Я ведь не знал, что они понадобятся.
— А у меня только шес… шес…
— Шестнадцать, — Кике проворно забрал из рук Курро деньги и пересчитал.
— Из-за меня вы теперь останетесь без денег, — попытался было возразить Пепито.
— Я собирал их на футбольный мяч, но теперь… — Китаец протянул Пепито двадцать пять песет.
— Ребята, я вам верну, честное слово… — оправдывался Пепито.
— Мы все должны были подумать хорошенько, прежде чем делать бомбу… — сказал Китаец.
— Конечно, — присоединился к нему Кике. — Вместе делали, вместе и отвечать будем.
Пепито уселся на кирпичи, которые служили воротами во время футбольных встреч, и вздохнул:
— Будь у меня сейчас тысяча песет, я бы ни за что не взял у вас денег… но ведь платить придётся маме. Она и без того день и ночь работает.
— Пятьдесят восемь прибавить шестнадцать, потом ещё двадцать пять… получается… девяносто девять! Всего девяносто девять! — продолжал считать Кике.
— Вот это да! — не смог удержать удивления Курро.
— У меня пятёрка по арифметике! — с гордостью пояснил Кике.
— Сколько не хватает до тысячи? — поинтересовался Пепито.
— Сейчас посчитаю… Это посложнее, — ответил Кике к удивлению друзей. — Чуть больше девятисот.
На лицах друзей было отчаяние.
— Где же нам достать столько денег? — спросил Курро.
В конце двора, где скоро должны были проложить тротуар, появилась донья Виртудес. Это была сухонькая, аккуратная старушка, одетая во всё чёрное. На шее у неё висел медальон с портретом покойного мужа. На двух красивых поводках она вела очень маленьких и тощих собачек с глазами навыкате.

Проходя мимо мальчиков, она дружелюбно спросила:
— Что, загораете?
— Вроде бы, — поглощённый своими мыслями, едва ответил ей Пепито.
Сначала Дракон с неприязнью оглядел собачонок, а потом грозно зарычал, оскалив зубы. Старушка встрепенулась:
— Он кусается?
— Не бойтесь, донья Виртудес. — Пепито на всякий случай придержал собаку.
— Ты любишь животных?
— Люблю некоторых, — честно признался мальчик.
Курро и Китаец подошли к собачонкам и уставились на них, точно на доисторических ископаемых.
— Это настоящие собаки или помесь? — не удержался и спросил Курро.
— Это настоящие собаки. Из породы чихуа-хуа, — сдержанно улыбнулась сеньора.
Китайца больше всего заинтересовали блестящие попонки в красно-зелёную клетку:
— Зачем им эти попоны?
— Чтобы не простудиться. Собаки эти очень нежные. Им нужны витамины, особая еда… С ними много хлопот.
На своих тоненьких, как проволока, ножках собачки дрожали, как будто через них пропустили электрический ток.
Донья Виртудес с нежностью посмотрела на них и, вздохнув, сказала:
— Если бы не они, я бы из дома и не выходила. Мне трудно ходить… и гулять с ними так утомительно.
Дракон, которому надоели собаки, зарычал ещё грознее.
— До свиданья, дети… — попрощалась сеньора и пошла дальше.
Ребята проводили её взглядом.
— Как вы думаете, она дорого за них заплатила? — вдруг спросил Китаец.
— За собак? Конечно, — ответил Пепито. — Они ведь такие породистые… Ты же сам слышал. Должно быть, стоят кучу денег. Пару тысяч песет. Я в газете читал. Конечно, для доньи Виртудес это мелочь. Во всём нашем квартале она самая богатая… — заявил Кике, знавший обо всём на свете.
— И самая старая, — добавил Курро.
Китаец поддал ногой банку из-под сардин, которую Дракон вылизал так, что она блестела как золотая.
— Я думаю, что ей лет двести! — заявил он.
Мальчики задумались. Лет ей было, конечно, много.
— Двухсот ей не будет. Сто или около ста, это уж точно. Уверен, что меньше, — после долгого раздумья высказался Пепито.
Вдруг в голову Курро пришла идея, а поскольку такое бывало не часто, он сразу начал нервничать.
— Почему бы нам не во… во…
— Чего не во?
Курро вобрал в себя воздух и наконец на одном дыхании выпалил:
— Почему бы нам не водить этих чихуа-хуа на прогулку?
— Но ведь с ними гуляет донья Виртудес?
— Вы же ведь слышали, что ей трудно ходить. Может быть, она согласится, если мы предложим ей гулять с собаками.
— Точно! — громко закричал Китаец; потом минуту помолчал, и вдруг добавил: — Ведь раз это работа, за неё будут платить.