Муми-тролль: Опасное лето (Опасный канун)
Страница 8 из 16
Опасное лето (сказка-повесть)
Глава пятая
О том, что бывает, когда свистят в театре
Фрекен Снорк проснулся от холода. Ее челка была совершенно мокрая. Между деревьями клубился туман, и чуть подальше уже ничего нельзя было разглядеть в его серой густой пелене. На влажных, черных, как уголь, стволах деревьев узорчатым рисунком выделялись облепившие их мхи и лишайники, ставшие за ночь совершенно белыми.
Фрекен Снорк еще глубже зарылась головой в перину и попыталась досмотреть свой приятный сон. Ей приснилось, что мордочка у нее совсем маленькая и необыкновенно очаровательная. Но заснуть ей так и не удалось.
Внезапно в ней шевельнулось недоброе предчувствие. Она быстро села и огляделась вокруг.
Деревья, туман, вода. А дома нет. Дом исчез, а их с Муми-троллем бросили на произвол судьбы. На мгновение фрекен Снорк утратила дар речи. Затем, наклонившись, начала осторожно трясти Муми-тролля.
— Спаси меня, — шептала она, — милый, добрый, спаси меня!
— Это что, новая игра в спасение? — сонно спросил Муми-тролль, приподнимаясь.
— Нет, это взаправду, — сказала она, глядя на него почерневшими от страха глазами.
Кругом капало. Кап-кап-кап — печально падали капли, разбиваясь о темную воду. За ночь опали лепестки цветов на деревьях. Было холодно. Прижавшись друг к другу, они долго сидели не двигаясь, фрекен Снорк тихо плакала, уткнувшись в перину. Наконец Муми-тролль встал с постели и машинально снял с ветки корзинку с едой.
Она была набита маленькими аккуратными бутербродиками, завернутыми в шелковистую бумагу, в каждом свертке по два, с самым разным содержимым. Муми-тролль сложил бутербродики рядом один к одному, но есть ему не хотелось.
Вдруг он увидел надписи на свертках: их сделала мама. На каждом из них стояло либо «Сыр», либо «Только с маслом», либо «Дорогая колбаса», либо «С добрым утром!». На последнем мама написала: «Это от папы». В свертке оказалась банка крабов, которую папа берег с весны.
Муми-тролль сразу понял, что это приключение не такое уж опасное.
— Ну хватит слез, давай лучше есть бутерброды, — сказал он. — Будем пробираться дальше через лес. И расчеши челку, ведь ты такая красивая. Мне нравится смотреть на тебя.
Весь день Муми-тролль и фрекен Снорк перебирались с дерева на дерево. Наступил уже вечер, когда они наконец увидели, как под водой просвечивает зеленый мох; он постепенно поднимался к поверхности воды и вот уже покрывал твердую землю.
О, как чудесно было снова твердо стоять на земле, зарываясь лапами в настоящий мягкий мох! Тут рос еловый лес. В вечерней тишине куковали кукушки, а под плотной сенью елей вились полчища комаров. (К счастью, комару не под силу прокусить шкуру муми-тролля!)
Муми-тролль плашмя растянулся на поросшей мхом земле. Ему казалось, что голова его все еще кружится оттого, что мимо несется и несется быстрый поток воды.
— Я притворюсь, будто ты похитил меня, — прошептала фрекен Снорк.
— Да так оно и есть, — дружелюбно ответил Муми-тролль. — Ты отчаянно кричала, а я все равно тебя похитил.
Солнце зашло, но в июне темноты не бывает и в помине. Ночь была прозрачной, сказочной, полной волшебства. Под елями мелькнула искорка и вспыхнул огонек. Это был крохотный костер из хвои и веточек, и можно было разглядеть множество крохотных обитателей леса, пытавшихся столкнуть еловую шишку в костер.
— У них костер в честь дня летнего солнцестояния, — сказала фрекен Снорк.
— Пожалуй, — грустно согласился Муми-тролль. — Мы и позабыли, что сегодня день летнего солнцестояния.
Муми-тролля и фрекен Снорк охватила тоска по дому. Они поднялись с мшистого лесного покрова и пошли в лесную чащу.
Обычно ко дню летнего солнцестояния папа припасал дома в долине муми-троллей пальмовое вино. На берегу моря зажигали костер, и все обитатели леса и долины приходили взглянуть на него. Дальше по берегу и на островах горели и другие костры, но костер семейства муми-троллей всегда бывал самым большим. Когда он разгорался в полную силу, Муми-тролль входил в теплую морскую воду, купался и плавал на волнах, любуясь огнем.
— Костер отражался в воде, — вспомнил Муми-тролль.
— Верно, — отозвалась фрекен Снорк. — И когда он догорал, мы собирали девять самых разных цветов и клали их под подушку. Ведь по поверью все, что приснится, сбудется — только нельзя ни словечка обронить, ни пока собираешь цветы, ни потом.
— А тебе снились вещие сны? — спросил Муми-тролль.
— Еще бы, — ответила фрекен Снорк. — И всегда что-то приятное.
Еловый лес вокруг поредел и внезапно расступился, обнажив небольшую низину, заполненную густым молочным туманом, будто чашка — молоком.
Муми-тролль и фрекен Снорк в испуге остановились на лесной опушке. Они разглядели домик. Его труба и столбы калитки были увиты гирляндами листьев.
В тумане послышался звон колокольчика, затем воцарилась тишина, потом снова раздался звон колокольчика. Но из трубы не шел дым, и в окне не мерцал огонек.
Пока все это происходило с Муми-троллем и фрекен Снорк, на борту плавучего театра наступило печальное утро. Муми-мама не притрагивалась к еде. Сидя в качалке, она беспрестанно повторяла:
— Несчастные детки, несчастный мой сынок! Один-одинешенек на дереве. Он никогда, наверно, не найдет дорогу домой! Подумать только, что будет, когда наступит ночь и закричат совы…
— Раньше августа они не кричат, — успокоил маму Хомса.
— Все равно, — плакала мама. — Всегда кто-то страшно кричит…
Муми-папа печально уставился на пробоину в потолке чулана.
— Это я виноват, — сказал он.
— Не кори себя, — ответила мама. — Наверно, тебе попалась старая и гнилая палка. Кто же мог знать! Нет, Муми-тролль и фрекен Снорк наверняка найдут дорогу домой! Конечно, они вернутся домой!
— Если их не съели, — сказала малышка Мю. — Муравьи — то уж, наверно, покусали их так, что они теперь толще апельсинов!
— Ступай играть, а то останешься без сладкого, — сказала Мюмла.
Миса оделась в траур. Она уселась в угол и горько плакала.
— Ты что, в самом деле так их жалеешь? — сочувственно спросил Хомса.
— Нет, самую малость, — ответила Миса. — Но я пользуюсь случаем и плачу обо всем, раз уж есть повод.
— Понятно, — в недоумении сказал Хомса.
Он попытался представить себе, как случилось несчастье. Он осмотрел дыру в крыше чулана и весь пол в зале. Единственное, что он обнаружил, это люк под ковром. Он вел прямо в черную клокочущую коду под домом. Хомса был необычайно заинтригован.
— Может, это мусоропровод? — рассуждал он. — Или вход в бассейн? Если, конечно, сюда не сбрасывали врагов?
Но никто не обратил внимания на его открытие. Только малышка Мю легла на живот и стала смотреть в воду.
— Пожалуй, это люк для врагов, — сказала она. — Прекрасная ловушка для маленьких и больших негодяев!
Весь день она пролежала здесь, надеясь увидеть негодяев, но, к сожалению, так ни одного и не увидела.
Никто потом ни единым словом не упрекнуть Хомсу.
Это случилось еще до обеда.
Эмма не показывалась целый день и даже не явилась к обеду.
— Может быть, она заболела? — спросила Муми-мама.
— Ничего подобного! — сказала Мюмла. — Просто она стащила так много сахару, что теперь питается только им.
— Голубушка, пойди-ка посмотри, не заболела ли она, — устало попросила Муми-мама.
Мюмла заглянула в угол, где спала Эмма, и сказала:
— Муми-мама спрашивает, не болит ли у вас, тетенька, живот? Подумать только, сколько сахару вы стащили!
Эмма ощетинилась.
Но прежде чем она нашлась что ответить, весь дом вздрогнул от сильного толчка и пол встал дыбом.
Хомса увернулся от лавины обеденных тарелок, а все картины разом свалились и погребли под собою зал.
— Мы сели на мель! — закричал Муми-папа придушенным голосом из-под бархатного занавеса.
— Мю! — кричала Мюмла. — Где ты, сестричка? Отзовись!
Но малышка Мю не могла ответить, даже если бы захотела, потому что она скатилась через люк прямехонько в черную воду.
Вдруг послышался отвратительный клохчущий звук. Это смеялась Эмма.
— Ха! — сказала она. — Вот вам за то, что свистели в театре!