Муми-тролль: Опасное лето (Опасный канун)
Страница 1 из 16
Опасное лето (Опасный канун) (сказка-повесть)
Глава первая
О берестяном кораблике и огнедышащем вулкане
Мама Муми-тролля сидела на крыльце, на самом солнцепеке, и мастерила кораблик из бересты.
«Насколько я помню, у галеаса два больших паруса сзади и несколько маленьких треугольных впереди, у бушприта», — думала она.
Больше всего ей пришлось повозиться с рулем, а вот трюм получился легко и быстро. И маленькая крышка для люка, которую мама сделала из бересты, была точь в-точь такой, как нужно. Крышка плотно закрыла отверстие, а ее тонкие края оказались вровень с палубой. «Теперь и шторм не страшен», — подумала про себя мама и с облегчением вздохнула.
Рядом на ступеньках, поджав колени к груди, сидела Мюмла и наблюдала, как Муми-мама укрепляет штаги булавочками с головками из цветного стекла, а макушки мачт украшает красными флажками.
— Кому достанется этот кораблик? — замирающим голосом спросила Мюмла.
— Муми-троллю, — ответила Муми-мама и стала искать в шкатулке подходящую цепочку для якоря.
— Не толкайся! — раздался тонюсенький голосок из шкатулки.
— Душка! — сказала Муми-мама Мюмле. — Твоя сестричка снова в моей шкатулке. Там полно иголок, смотри, чтобы она не укололась.
— Мю! — строго прикрикнула Мюмла, пытаясь вытащить сестру из клубка шерсти. — Сейчас же вылезай!
Но малышка Мю еще глубже зарылась в клубок, а потом и вовсе исчезла в нем.
— Просто беда, что она уродилась такой маленькой, никогда не знаешь, где она, — пожаловалась Мюмла. — А ты не сделаешь берестяной кораблик и для нее? Тогда Мю сможет плавать в бочке с водой и я, по крайней мере, не буду ее искать.
Мама засмеялась и вытащила из сумки кусочек бересты.
— Как ты думаешь, он выдержит малютку Мю? — спросила она.
— Конечно, — ответила Мюмла. — Но тебе придется сделать еще спасательный пояс из бересты.
— Можно я порежу нитки? — запищала Мю из шкатулки.
— Сделай милость, — ответила Муми-мама.
Она сидела и любовалась парусником, раздумывая, не забыла ли она сделать еще какую-нибудь деталь. Внезапно прямо на палубу кораблика, который мама держала в лапах, стал медленно опускаться большой клок черной сажи.
— Фу-фу! — воскликнула, сдувая сажу, Муми-мама.
Но в воздухе кружилось столько хлопьев сажи, что скоро Муми-мама запачкала себе мордочку.
— Просто беда с этой огнедышащей горой! — вздохнула она и поднялась на ноги.
— Огнедышащей горой? — удивилась малышка Мю и высунулась из шкатулки.
— Ну да, здесь поблизости есть гора, которая начала извергать огонь, — пояснила Муми-мама. — А теперь еще и сажу. С тех пор как я вышла замуж, она молчала, а вот сейчас, стоило мне вывесить белье для просушки, она расфыркалась, и все мое белье почернело…
— Значит, скоро все сгорит! — радостно закричала Мю. — Сгорят все дома, сады, игрушки муми-троллей, их маленькие братики и сестрички!
— Глупости говоришь! — добродушно сказала Муми-мама, смахнув с мордочки сажу, и пошла искать Муми-тролля.
У подножия холма, справа от того места, где между деревьями висел гамак папы Муми-тролля, находилось небольшое болотце, наполненное прозрачно-рыжеватой водой. Мюмла всегда утверждала, что посредине оно — бездонное. Наверно, она была права. По краям болотца росли кустики с глянцевитыми широкими листьями, на которых отдыхали стрекозы и водяные пауки, а под водой с важным видом шныряли длинноногие козявки. Чуть глубже золотистым блеском светились лягушачьи глаза, а порой можно было видеть быстрые тени каких-то таинственных лягушачьих родичей, живших в самой глубине болотца, в иле.
Муми-тролль, свернувшись клубочком на зеленовато-желтом мху и осторожно поджав под себя хвост, лежал на своем обычном месте (вернее, на одном из них). Задумчиво и умиротворенно глядел он в воду, прислушиваясь к шороху стрекозиных крыльев и сонному жужжанию пчел.
«Кораблик для меня, — думал Он. — Он обязательно будет моим! Летом мама всегда мастерит первый берестяной кораблик тому, кого больше всех любит. Правда, она иногда отдает кораблик кому-нибудь другому, чтобы никого не обидеть. Сейчас я загадаю: если этот водяной паук поплывет на восток, шлюпки на кораблике не будет. Если же паук отправится на запад, мама сделает шлюпку, такую крохотную, что ее и в лапы будет страшно взять».
Водяной паук лениво потащился на восток, и на глаза Муми-тролля навернулись слезы.
Внезапно зашуршала трава, и среди ее метелок показалась Муми-мама.
— Привет! — сказала она. — У мена для тебя кое-что есть.
Она осторожно спустила парусник на воду. Он плавно и красиво закачался над своим зеркальным отражением и сразу же тронулся в путь, словно всегда только и делал, что плавал.
И хотя Муми-тролль увидел, что мама забыла сделать шлюпку, он ласково потерся мордочкой о ее мордочку (ощущение было такое, будто прикасаешься к белому бархату) и сказал:
— Такого хорошего кораблика у тебя еще никогда не получалось!
Они сидели рядышком на мху и смотрели, как парусник пересек болотце и причалил к маленькому листочку.
Они слышали, как неподалеку от дома Мюмла звала малышку Мю.
— Мю! Мю! — кричала она. — Несносный ребенок! Мю-ю-ю! Приди только домой, я оттаскаю тебя за волосы!
— Она снова где-то спряталась, — сказал Муми-тролль. — Помнишь, как мы нашли ее в твоей сумке?
Муми-мама кивнула головой. Она сидела, свесив мордочку к зеркальной глади воды, и рассматривала дно.
— Там что-то блестит, — сказала она.
— Твой золотой браслет, — ответил Муми-тролль. — Или браслетик фрекен Снорк. Хорошо я придумал?
— Очень! — ответила мама. — Теперь мы всегда будем хранить наши украшения в прозрачно-рыжеватой воде. Там они кажутся куда красивей.
Мюмла стояла на крыльце и охрипшим голосом все еще звала сестренку. Она знала, что малышка Мю сидит в одном из своих многочисленных тайничков и хихикает.
«Ей бы выманить меня отсюда с помощью меда, — думала Мю, посмеиваясь, — и отколотить хорошенько, когда вылезу!»
— Послушай-ка, Мюмла! — закричал Муми-папа со своей качалки. — Если ты будешь так кричать, она никогда не придет.
— Я кричу только для очистки совести, — деловито пояснила Мюмла. — Когда мама уезжала, она сказала: «Я оставляю на тебя младшую сестру. Если ты не сможешь воспитать ее, никто другой этого не сделает. Я-то отступилась от нее с самого дня ее рождения».
— Ну тогда понятно, — сказал Муми-папа. — Ори себе на здоровье, коли тебе так спокойнее.
Он взял кусочек испеченного к завтраку кекса со стола, осторожно огляделся по сторонам и обмакнул кекс в кувшинчик со сливками.
Стол был накрыт на пятерых, а шестая тарелочка стояла под столиком на веранде, так как Мюмла говорила, что там она чувствует себя свободнее. Тарелочка Мю была, разумеется, совсем крохотной и пряталась в тени цветочной вазы посреди стола.
Тут показалась Муми-мама. Она бежала со всех ног по садовой дорожке.
— Не торопись, милая, — сказал ей папа. — Мы уже поели прямо в кладовке.
На веранде мама перевела дух и посмотрела на накрытый стол. Скатерть почернела от копоти.
— Охо-хо-хо, — простонала мама. — Ну и жара! А сажи-то сколько! Ох уж эта огнедышащая гора!
— Будь гора чуть поближе, мы, по крайней мере, сделали бы пресс-папье из настоящей лавы, — мечтательно сказал папа.
И в самом деле было жарко.
Муми-тролль по-прежнему лежал на мшистом бережку болотца и глядел на небо. Оно было совсем белое, похожее на серебряную пластинку. Он слышал, как внизу у моря перекликались морские птицы.
«Будет гроза», — сонно подумал Муми-тролль и вылез из мха. Как всегда перед переменой погоды, небо озарялось удивительными сполохами. Он начал тосковать по Снусмумрику.
Снусмумрик был его лучшим другом. Конечно, ему еще страшно нравилась фрекен Снорк, но дружба с девочкой — это ведь совсем другое.