Мэри Поппинс с Вишнёвой улицы — Трэверс П.
Страница 13 из 21
Мэри Поппинс с Вишнёвой улицы (сказка-повесть)
Глава 8. Миссис Корри
— Два фунта сосисок. Самых лучших, свиных, — сказала Мэри Поппинс. — И поскорее, пожалуйста, мы очень спешим.
Мясник был толстый и красный, как его сосиски. Просторный фартук в белую и голубую полоску облегал его большой живот. Характер у него общительный. Облокотившись о деревянную колоду, он с восхищением смотрел на Мэри Поппинс.
— Спешите? — сказал он. — Как жаль! Я думал, вы зашли поболтать о том, о сём. Мы, мясники, как известно, любим хорошую компанию. А что может быть лучше, чем беседа с такой прелестной леди… — мясник вдруг осёкся, увидев лицо Мэри Поппинс. Его выражение было ужасно. И мяснику очень захотелось сию минуту провалиться сквозь землю.
— Понимаю, понимаю, — лицо его густо покраснело. — Вы ведь спешите, конечно. Два фунта, вы сказали? Самых лучших, свиных? Сейчас будет готово.
Он подцепил крюком связку сосисок, висевших под потолком. Отрезал конец в три четверти ярда длиной, сложил их гармошкой, завернул сначала в белую бумагу, а потом ещё в обёрточную. И положил пакет на прилавок.
— Что-нибудь ещё? — с надеждой спросил он. Лицо его всё ещё пылало.
— Ничего, — отрезала Мэри Поппинс, презрительно фыркнув. Взяла сосиски, быстро развернула коляску и с таким видом выкатила её, что мясник понял — он нежданно-негаданно нанёс покупательнице смертельную обиду. Но выйдя из лавки, Мэри Поппинс как ни в чём не бывало остановилась у витрины: хотела ещё раз взглянуть со стороны, как выглядят её новые туфли, — лайковые, блестящие, на двух пуговицах, они были верхом элегантности.
Джейн с Майклом шли сзади и гадали, когда Мэри Поппинс вычеркнет в своём списке последнюю покупку, но спросить не осмеливались — такое у неё было лицо.
Мэри Поппинс взглянула налево, направо, словно решала, куда пойти. «В рыбную лавку!» — наконец сообразила она и покатила коляску в соседнюю лавку.
— Одну мелкую камбалу, полтора фунта крупной, полфунта креветок и одного омара, — выпалила она на одном дыхании — понять её мог разве только тот, кто каждый день слышит подобное.
Продавец рыбы в отличие от мясника был длинный и тощий: анфаса, казалось, у него совсем нет, только фланги. Вид у него был такой унылый, как будто он вот-вот заплачет. Джейн думала, что его, наверное, с детства гложет какое-то горе, а Майкл был уверен, что мама в младенчестве кормила его одним хлебом с водой и он никак не может это забыть.
— Что-нибудь ещё? — таким безнадёжным голосом спросил он, как будто не сомневался в ответе.
— Не сегодня, — ответила Мэри Поппинс.
Продавец рыбы печально покачал головой: он понял, что Мэри Поппинс ничего больше не купит.
Тихо вздыхая, он завернул покупки, обвязал пакет бечёвкой и бросил в коляску.
— Скверная погода, — сказал он, вытирая рукой глаза. — Думаю, лета в этом году не будет. Впрочем, было ли оно когда-нибудь? Гмм, а вид-то у вас не очень цветущий, — он посмотрел на Мэри Поппинс. — Хотя и у всех других не лучше.
Мэри Поппинс гордо вскинула голову.
— Вы на себя посмотрите, — резко сказала она, распахнула дверь и так сильно толкнула коляску, что опрокинула банку устриц.
— Высказался! — фыркнула Мэри Поппинс и взглянула на ноги. «Вид не очень цветущий»! Это в новых-то туфлях, лайковых, блестящих, на двух пуговицах! — вот что услышали Майкл и Джейн в её восклицании.
На улице Мэри Поппинс опять заглянула в список покупок и стала что-то вычёркивать. Майкл нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
— Мэри Поппинс, мы пойдём когда-нибудь домой? — наконец не выдержал он.
Мэри Поппинс подняла голову и уничтожающе посмотрела на него.
— Как получится, — коротко ответила она и стала складывать список вчетверо. Майкл чуть не стукнул себя за выскочившие слова.
— Ты можешь идти домой, если хочешь, — высокомерно произнесла она. — А мы идём покупать пряники.
Кончики рта у Майкла поехали вниз. Вечно он что-нибудь ляпнет! Он же не знал, что последними в списке — пряники.
— Тебе туда, — Мэри Поппинс махнула в сторону Вишнёвой. — Смотри не заблудись, — прибавила она, подумав.
— Мэри Поппинс, пожалуйста, возьмите меня с собой! Вы ведь пошутили? Пожалуйста, не сердитесь, — стал просить Майкл.
— Давайте возьмём его, Мэри Поппинс, — заступилась за брата Джейн. — Хотите, я покачу коляску? Только простите его.
Мэри Поппинс фыркнула.
— Если бы не пятница, — сказала она, грозно глядя на Майкла, — я бы — дзык! — и отправила тебя домой. Дзык — и всё!
И Мэри Поппинс покатила близнецов дальше. Джейн с Майклом поняли, что она немного смягчилась, и вприпрыжку поспешили за ней, ломая голову, что бы могло значить это «дзык». Вдруг Джейн заметила, что они идут совсем не в ту сторону.
— Мэри Поппинс, мне послышалось, вы сказали, что мы идём покупать пряники. Но ведь наша кондитерская совсем в другой стороне… — осмелилась заговорить Джейн, но осеклась, увидев лицо Мэри Поппинс.
— Кто делает покупки — ты или я? — спросила Мэри Поппинс.
— Вы, — прошептала Джейн.
— Да? А я думала, что ты, — Мэри Поппинс презрительно усмехнулась.
Она легонько повернула коляску, свернула за угол и вдруг остановилась. Джейн с Майклом тоже остановились, чуть не налетев на неё, и увидели престранного вида лавчонку. Она была крошечная и какая-то замурзанная. В окнах висели фестоны из цветной бумаги, а с витринных полок уныло глядели выцветшие коробочки с шербетом, столетние карамельные палочки и древние леденцовые шарики на палочках. Между окон была маленькая тёмная дверца, куда Мэри Поппинс и втолкнула коляску; Джейн с Майклом вошли следом и попали в маленькую полутёмную комнатку.
Вдоль трёх её стен тянулись прилавки со стеклянным верхом. Под стеклом были выложены ряды тёмно-бурых пряников, и на каждом горела звёздочка, их было так много, что казалось — это они освещают комнату слабым сиянием. Джейн с Майклом огляделись — интересно, кто торгует в этой древней лавке, как вдруг Мэри Поппинс громко позвала:
— Фанни! Анни! Вы где? — её голос несколько раз эхом отразился от тёмных стен. И тут же за прилавком возникли две великанши и поздоровались за руку с Мэри Поппинс. Потом перегнулись через прилавок и могучими, под стать росту, голосами приветствовали Джейн и Майкла.
— Здравствуйте, мисс… — Майкл помедлил, не зная, кто Анни, кто Фанни.
— Меня зовут Фанни, — сказала одна из сестёр. — Какое «здравствовать!» Ревматизм замучил. Но всё равно на добром слове спасибо.
Она говорила с такой скорбью, как будто первый раз в жизни её так учтиво приветствовали.
— Какая прекрасная сегодня погода, — вежливо обратилась Джейн ко второй сестре, которая целую минуту не выпускала её ладошку из своей огромной руки.
— А я — Анни, — представилась она плаксивым голосом и прибавила: — Не по милу хорош, а по хорошему мил.
Джейн и Майклу их манера говорить показалась весьма странной, но удивляться было некогда. Мисс Фанни и мисс Анни уже тянулись к коляске, и каждая поздоровалась за руку с одним из близнецов. Джон с Барбарой испугались и стали реветь.
— Что, что, что такое? Кто тут шумит? — раздался из глубины лавки тонкий голосок. Услыхав его, мисс Фанни и мисс Анни так испугались, точно попали в лапы к людоеду. Они заметались по лавке, словно искали уголок, куда бы спрятаться.
— Что тут происходит? — голосок с нотками любопытства прозвучал совсем близко, и из-за прилавка выскочила маленькая сухонькая старушонка, с маленьким, сморщенным личиком, тремя волосинками на голове, уложенными, однако, в модный пучок на макушке, и тонкими, как жёрдочки, ножками. Такой древней старухи Джейн с Майклом никогда в жизни не видели. Несмотря на это, она легко и весело подбежала к ним, точно молоденькая девушка.
— Что, что, что такое! Вот тебе на! Да ведь это, Господи прости, Мэри Поппинс с Барбарой и Джоном Банксами! Да тут, никак, и Джейн с Майклом! Какой приятный сюрприз! Какая приятная неожиданность! Последний раз я была так же приятно удивлена, когда Христофор Колумб открыл Америку. Даю честное слово!
Она сияла от радости, а ноги, обутые в мягкие сапожки, выделывали мелкие задорные па. Она подбежала к коляске и стала покачивать её и делать козу тонкими скрюченными пальцами. Джон и Барбара сразу перестали плакать, загулили и засмеялись.
— Так-то лучше! — весело пискнула старушка. И вдруг сделала очень странную вещь — отломила два своих пальца и протянула Джону с Барбарой. Но это ещё не всё! На месте отломанных тотчас же выросли два новых. Джейн с Майклом видели всё это собственными глазами.
— Это всего-навсего ячменный сахар, — объяснила старушка Мэри Поппинс. — Он им не повредит.
— Вы, миссис Корри, можете дать им что хотите. Из ваших рук им ничего не повредит, — ответила Мэри Поппинс с несвойственной ей любезностью.
— Как жаль, что это не мятные палочки, — вырвалось у Майкла.
— Иногда они бывают и мятными палочками, — с радостью сообщила миссис Корри. — И к тому же очень вкусными. Я сама их люблю грызть, особенно если не спится ночью. Мята очень полезна для желудка.
— А чем они будут в следующий раз? — спросила Джейн, проявляя вполне понятный интерес к пальцам миссис Корри.
— Это действительно вопрос! Не знаю, — пожала миссис Корри плечами. — Это непредсказуемо. Впрочем, можно попытаться угадать. «Почему бы не попытаться», как сказал Вильгельм Завоеватель своей матери, которая не советовала ему идти покорять Британию.
— Вам, наверное, очень, очень много лет, — вздохнув, сказала Джейн. Она так завидовала миссис Корри — столько прожить и всё помнить! Вот бы и ей такую память.
Миссис Корри тряхнула маленькой головкой и залилась тоненьким смехом.
— Очень много лет! Да я сосунок по сравнению с моей бабушкой. Вот ей действительно очень, очень много лет. Но моё появление на свет восходит к незапамятным временам. Я, во всяком случае, помню, как создавали землю. Я была тогда желторотым подростком. Боже мой! Это был труд, скажу я вам!
Она вдруг замолчала и скосила на детей свои остренькие глазки.
— Да что это я! Совсем зарапортовалась, а гости мои ждут. Полагаю, душенька, — она повернулась к Мэри Поппинс, как видно, своей старой знакомой, — что вы пришли ко мне за пряниками?
— Вы не ошиблись, миссис Корри, — учтиво ответила Мэри Поппинс.
— Отлично. Фанни и Анни уже дали вам пряников? — Миссис Корри вопросительно посмотрела на Джейн и Майкла.
Джейн отрицательно покачала головой. А за прилавком послышался приглушённый шёпот.
— Нет, мамочка, — едва слышно проговорила мисс Фанни.
— Мы как раз собирались дать, мамочка… — начала мисс Анни испуганно.
Выпрямившись во весь свой рост и бросив испепеляющий взгляд на дочерей-великанш, миссис Корри сказала тихим, полным ярости, устрашающим голосом:
— Как раз собирались дать? Вон что, оказывается! Потрясающе интересно! А кто, позволь тебя спросить, Анни, позволил вам раздавать мои пряники?
— Никто, мамочка. Я никому ничего не давала. Я только подумала…
— Она только подумала! Очень мило с твоей стороны. Буду очень тебе обязана, если ты перестанешь думать. В этом доме обо всём думаю я! — сказала миссис Корри тихим, но пронзительным голосом. И вдруг рассыпалась мелким хрипловатым смехом.
— Взгляните на неё! Нет, вы только взгляните! Трусишка-зайчишка! Рёва-корова! — тыкала она узловатым пальцем в свою дочь.
— Страница 13 —