Марья Моревна (илл. И. Билибин)

Страница 2 из 3

Марья Моревна (русская сказка)

— Трудно тебе сыскать ее, — отвечает сокол. — Оставь здесь на всякий случай свою серебряную ложку: будем на нее смотреть, про тебя вспоминать!
Иван-царевич оставил у сокола свою серебряную ложку и пошел в дорогу.
Шел он день, шел другой, на рассвете третьего видит дворец еще лучше первого, возле дворца дуб стоит, на дубу орел сидит. Слетел орел с дерева, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
— Вставай, Ольга-царевна! Милый наш братец идет!
Ольга-царевна тотчас прибежала навстречу, стала его целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
— Дольше гостить мне некогда: я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну!
Отвечает орел:
— Трудно тебе сыскать ее; оставь у нас серебряную вилку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать!
Он оставил серебряную вилку и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит. Слетел ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
— Анна-царевна! Поскорей выходи, наш братец идет!
Выбежала Анна-царевна, встретила его радостно, стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
— Прощайте! Пойду жену искать — Марью Моревну, прекрасную королевну!
Отвечает ворон:
— Трудно тебе сыскать ее; оставь-ка у нас серебряную табакерку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать!
Царевич отдал ему серебряную табакерку, попрощался и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, а на третий добрался до Марьи Моревны. Увидала она своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила:
— Ах, Иван-царевич! Зачем ты меня не послушался — посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмертного?
— Прости, Марья Моревна! Не поминай старого, лучше поедем со мной, пока не видать Кощея Бессмертного, авось не догонит!
Собрались и уехали.
А Кощей на охоте был; к вечеру он домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается:
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
Отвечает конь:
— Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез!
— А можно ли их догнать?
— Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть да тогда вдогон ехать — и то поспеем!
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича.
— Ну, — говорит, — первый раз тебя прощаю за твою доброту, что водой меня напоил, и в другой раз прощу, а в третий берегись — на куски изрублю!
Отнял у него Марью Моревну и увез; Иван-царевич сел на камень и заплакал.
Поплакал-поплакал и воротился назад за Марьей Моревной, а Кощея Бессмертного опять дома не случилося.
— Поедем, Марья Моревна!
— Ах, Иван-царевич! Он нас догонит!
— Пускай догонит, мы хоть часок-другой проведем вместе!
Собрались и уехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается:
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
— Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял!
— А можно ли догнать их?
— Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться да тогда вдогон поехать — и то поспеем!
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича:
— Ведь я же говорил, что тебе не видать Марьи Моревны, как ушей своих!
Отнял ее и увез к себе.
Остался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и снова воротился за Марьей Моревной; на ту пору Кощея опять дома не случилося.
— Поедем, Марья Моревна!
— Ах, Иван-царевич! Ведь он догонит, тебя в куски изрубит!
— Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу!
Собрались и поехали.
Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается:
— Что ты спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
— Иван-царевич прихехал, Марью Моревну с собой взял!
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича, изрубил его в мелкие куски, положил в смолёную бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море, а Марью к себе увез.
В то самое время у зятьев Ивана цевича серебро почернело.
— Ах, — говорят они, — видно беда приключилася!
Орел бросился на сине море, схватил и вытащил бочку на берег, сокол полетел за живой водой, а ворон — за мертвою. Слетелись все трое в одно место, разбили бочку, вынули куски Ивана-царевича, перемыли и склали, как надобно. Ворон брызнул мертвой водой — тело срослось, соединилось; сокол брызнул живой водой — Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит:
— Ах, как я долго спал!
— Еще бы дольше проспал, если б не мы! — отвечали зятья. — Пойдем теперь к нам в гости!
— Нет, братцы! Я пойду искать Марью Моревну!
Приходит к ней и просит:
— Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал такого доброго коня!
Вот Марья Моревна выбрала добрую минуту и стала Кощея выспрашивать. Кощей сказал:
— За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной рекою живет Баба-яга; у нее есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у нее и других славных кобылиц; я у нее три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то Баба-яга дала мне одного жеребеночка.
— Как же ты через огненную реку переправился?
— А у меня есть такой платок — как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет!
Марья Моревна выслушала, пересказала все Иван-царевичу и платок ему отдала.
Иван-царевич переправился через огненную реку и пошел к Бабе-яге. Долго шел он не пивши, не евши, и попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками. Иван-царевич говорит:
— Съемка я одного цыпленочка!
— Не ешь, Иван-царевич! — просит заморская птица. — В некоторое время я пригожусь тебе!
Пошел он дальше; видит в лесу улей пчел.
— Возьму-ка я, — говорит, — сколько-нибудь медку!
Пчелиная матка просит:
— Не тронь моего меду, Иван-царевич! В некоторое время я тебе пригожусь!
Он не тронул и пошел дальше; попадает ему навстречу львица со львенком.
— Съем я хоть этого львенка, есть так хочется, даже тошно стало!
— Не тронь, Иван-царевич, — просит львица. — В некоторое время я тебе пригожусь!
— Хорошо, пусть будет по-твоему!
Побрёл голодный; шел, шел — стоит дом Бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человеческой голове, только один незанятый.
— Здравству, бабушка!
— Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришел — по своей доброй воле аль по нужде?
— Пришел заслужить у тебя богатырского коня!
— Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня; если упасешь моих кобылиц — дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся, торчать твоей голове на последнем шесте!
Иван-царевич согласился, Баба-яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься.
Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты и все врозь по лугам разбежались; не успел царевич глазами вскинуть, как они совсем пропали.
Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и заснул.
Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы дома!
Царевич встал, воротился домой, а Баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем вы домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали!
— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыптесь по дремучим лесам!
Переспал ночь Иван-царевич, наутро Баба-яга ему говорит:
— Смотри, царевич, если не упасешь кобылиц — если хоть одну потеряешь, быть твоей головушке на шесте!
Погнал он кобылиц в поле, они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам. Опять сел царевич на камень, плакал, плакал да и уснул. Солнышко село за лес, прибежала львица:
— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны!
Иван-царевич встал и пошел домой; Баба-яга пуще прежнего и шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали!
— Ну, вы завтра забегите в сине море!
Опять переспал ночь Иван-царевич; наутро посылает его Баба-яга кобылиц пасти:
— Если не упасешь — быть твоей буйной головушке на шесте!
Он погнал кобылиц в поле, они тотчас задрали хвосты, скрылись с глаз и забежали в сине море, стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень, заплакал и уснул. Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:
— Вставай, царевич! Кобылицы все собраны; да как воротишься домой, Бабе-яге на глаза не показывайся, пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребенок, в навозе валяется; ты возьми его и в глухую полночь уходи из дому!
Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улегся за яслями, а Баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем воротились?
— Как же нам было не воротиться? Налетело пчел видимо-невидимо со всего света и давай нас со всех сторон жалить до крови!