Кто главнее? — Белоусов В.

Страница 4 из 30

Кто главнее?

В это время кок вынес петушиные головы и хотел швырнуть их за борт. Но «рыбаки» не дали этого сделать. Прикрепили их к крюку и снова бросили его за борт. Почувствовав запах свежей крови, хищницы рванулись к приманке. Поклевка! Да такая, что стальной трос натянулся звонкой струной. Ни за что не удалось бы его удержать, если бы не был он привязан к судовому крану. Вот когда представилась возможность испытать его на прочность! Акула вспенивала воду за бортом, бросалась из стороны в сторону, но трос держался. Прекрасно перенес нагрузки и кран, хотя не был для них предназначен, — обычно поднятый груз не бьется и не пытается сорваться. Наконец запустили кран, и он легко поднял разбойницу на палубу. Выдержал неожиданное испытание.
Заводские краны куда более мощные, чем корабельные. Судовому приходится поднимать тюки хлопка, табака, доски, а заводской имеет дело в основном с железом, со сталью, с тяжелыми металлическими конструкциями. Краны эти самые разные. Порой с неожиданными, даже причудливыми названиями.
Вот, например, мостовой кран. Называется он так потому, что и в самом деле похож на мост. Вдоль пролетов цеха, на большой высоте, почти под самым потолком проложены длинные стальные балки — слева и справа. Вроде как рельсы с одной и с другой стороны помещения. На них опирается «мост» — массивная стальная конструкция крана. На концах моста — колеса. Когда крановщица включает ходовой электродвигатель, колеса начинают вращаться — и кран идет из конца в конец цеха. К самому краю моста крепится застекленная кабина — рабочее место крановщицы. Отсюда она управляет так называемой крановой тележкой, которая бегает по мосту. С тележки свисает грузозахватное устройство.
Мостовой кран хорош тем, что нет в цехе такого места, куда бы он не смог подать груз.
Рабочих в цехе много. Здесь несколько участков, с десяток бригад трудится бок о бок. Всем нужен кран.
Бывает, машут крановщице мастера из разных концов цеха, умоляюще прикладывают руки к груди: выручи, мол, подвези заготовку. Ко всем надо успеть, чтобы ни один участок в цехе не простаивал, — это одна из основных задач крановщицы. Не всегда это удается легко и просто. Порой в ее работе возникают по-настоящему драматические ситуации, требующие выдержки и мастерства. Однажды в самом начале смены внизу под краном послышался знакомый свист. Бригадир знаком показывал на массивную стальную заготовку, лежавшую в дальнем конце цеха. Ее следовало переправить к станку.
Не меньше пяти тонн в заготовке, прикинула на глаз крановщица. Вес ее не смутил — кран поднимал и большие тяжести. Плохо было другое — груз лежал несколько дальше, чем мог дотянуться крюк крана, — конечно, если поднимать его как полагается, вертикально. Правда, если чуть стравить трос, удерживавший крюк, завести его вбок, тогда до заготовки можно было бы дотянутся. Но вертикально поднять ее в воздух уже не удалось бы. Трос натянулся бы наклонно и какое-то время тянул груз по земле. Делать этого вообще-то не следовало, но уж очень просили станочники. Пришлось пойти им навстречу, в чем позднее наша крановщица искренне раскаивалась и никогда больше не допускала подобной ошибки.
Трос закрепили под углом. Люди внизу отошли в сторону, и кран начал медленно подтягивать канат. Сначала все шло хорошо. Многотонная заготовка легко поддалась и поволочилась по земле, оставляя на полу белую полосу ободранного бетона. Но случилось то, что не могла заметить не только крановщица, смотревшая на все с высоты своей кабины, но даже рабочие, стоявшие совсем близко от заготовки. Трос, захлестнутый поперек болванки, попал между нею и бетонным полом. Могучим усилием кран волок заготовку, раздирая стальные жилы троса. Вот она оказалась точно под краном, канат начал натягиваться, и заготовка зависла в воздухе. Отлегло от сердца. Вздохнув с облегчением, крановщица включила пусковик, и ее «воздушный мост» плавно поплыл над цехом.
Но радость оказалась преждевременной. Неожиданно один из тросов лопнул. Тяжелая заготовка дернулась, перекосилась и закачалась над станками, угрожая в любую минуту сорваться и расплющить дорогое оборудование. Все, кто был в цехе, замерли.
В таких случаях дело решают секунды. Человек, впавший в панику, уже ничего не сможет. Непослушные руки будут делать совершенно бессмысленные, опасные движения. Спасовав перед лицом аварии, он уже никогда не станет хорошим крановщиком — его уверенность в себе будет подорвана.
Впившись глазами в устрашающе раскачивающуюся заготовку, крановщица словно почувствовала ее скрытую энергию. Вот она пошла влево. На какое-то мгновение замерла и, словно маятник, полетела вправо. Трос едва сдерживал тяжесть; было видно, как сильно он натянулся. Если сейчас стронуть кран с места, канат может не выдержать. Многотонный маятник снова пошел в сторону и, как бы задумавшись, приостановился в мертвой точке. А что, если?.. Голова еще не знала, что следует сделать, но уже знали руки. Все заняло доли секунды. Крановщица быстро включила тумблер, и крановая тележка, метнувшись навстречу «маятнику», приостановила коварное раскачивание. Болванка, слегка подрагивая, замерла в воздухе. Теперь осторожно, словно нащупывая себе путь в темноте, кран понес свой опасный груз на ровную площадку. И бережно опустил на пол. Только тут крановщица позволила себе расслабиться.
Она очень удивилась, когда строгий начальник цеха, вместо того чтобы отчитать за оплошность, молча пожал ей руку. Почему он не стал делать выговор, как говорят, под горячую руку? Потому что старый судостроитель хорошо понимал состояние своей подчиненной. Никто не мог бы сейчас так ее отругать, как ругала она себя сама. Это был урок на всю жизнь для нее, а возможно, и для многих рабочих, ставших свидетелями происшествия… С этой минуты они стали по-новому относиться к строгим правилам заводской инструкции для крановщиков, не отступая от нее ни на шаг.
Все в цехе хорошо знали, что проносить любой груз над головами работающих запрещено, но всегда ли всерьез относились к этому требованию инструкции? Бывало, что в пылу работы люди просто не замечали приближающийся «воздушный мост». Да и сама крановщица, видя, что никто не обращает особого внимания на висящий в захватах груз, нет-нет да и переносила его через рабочие места. Теперь нет. Происшедший случай помог понять: строгие и как будто чересчур придирчивые пункты и параграфы правил не придуманы просто так за письменным столом в уютном кабинете, они вынесены из жизни.
Сотни, а может быть, даже тысячи подобных случаев, происшедших на многих заводах и фабриках страны, — вот что стоит за каждой строкой инструкции по безопасности работы. Поэтому, пунктуально выполняя их требования сама, она приучила делать то же самое и окружающих. Когда подвешенную к тросам заготовку невозможно было пронести, минуя людей, крановщица издали подавала сигнал. Резкий, звонкий, наподобие трамвайного, настойчиво звенел он в цехе до тех пор, пока рабочие — кто с досадой, кто с пониманием — не уступали дорогу крану. И только когда место под грузом освобождалось от людей, кран медленно, словно торжествуя победу, продолжал свое шествие по цеху.
Поначалу кое-кто из рабочих раздражался.
— Ну что ты раззвонилась, проезжай, — доносились снизу сердитые крики.
Но кран упорно стоял на месте, и оглушительный звонок продолжал звенеть над самой головой упрямого рабочего. Шум, понятно, привлекал внимание и мастеров и других рабочих. Хочешь не хочешь — приходилось уступать: со всем цехом спорить не будешь. Раздосадованный рабочий отходил в сторону. Из крановой кабины, да еще под шум и гвалт цеха, трудно было разобрать слова, которыми сопровождалось это отступление, зато по «надутому» виду рабочего можно было догадаться о его недовольстве. Но это, как говорится, сгоряча. Поостынув, выбрав удобный момент в конце смены или в обеденный перерыв, такой человек, случалось, подходил и, виновато отвернувшись в сторону, говорил: «Ты уж извини, погорячился малость».
Все, же было в цехе несколько упрямцев, которые ни за что не хотели подчиниться «железному требованию» инструкции крановщиков. Конечно, проще всего было жаловаться на них начальству, но уж это на крайний случай. Нет, крановщица выбрала другой, более действенный метод.
Без крана, как известно, работа в цехе остановится. Тяжелые стальные и чугунные заготовки, сварные блоки, виднеющиеся тут и там в цеховых пролетах, руками не только не поднимешь, даже не шевельнешь. Под силу они только мостовому крану, который одинаково нужен и тем, кто выполняет требования инструкции по безопасности работы, и тем немногим, кто не хочет с ней считаться.
Обычно, наблюдая с высоты за ходом работы в цехе, крановщица сама выбирала, кому помочь в первую очередь. Если поднятая деталь сразу могла поступить в работу, ей отдавалось предпочтение, а тем, кто мог подождать, кран подавался и позже. Но теперь, когда немногие «ослушники» делали вид, что не замечали ее требовательных звонков, она тоже стала делать вид, что не замечает их просительных жестов. Те размахивают руками — дескать, помоги, подними — а она уводит кран в другой конец цеха, где работы тоже хватает. «Ослушники» работали не поодиночке, в бригаде. Нет крана у «ослушника» — нет и у всей бригады. Видно, досталось им от товарищей. Все реже они «по рассеянности» не замечали цеховой «воздушный мост».
Только в одной бригаде остался твердолобый, которого крановщица издали узнавала по отвислой шапке. Он избрал хитрую тактику. Внешне все выглядело вполне пристойно. Вроде бы, никакого конфликта не было. В цехе даже мало кто догадывался о борьбе, которая шла между ним и крановщицей. Когда над головой раздавался знакомый звонок, он принимался делать какую-нибудь особенно шумную работу, что есть мочи колошматил молотком или включал на полную мощность станок. Когда же его дергали за рукав и показывали на остановившийся кран, он деликатно улыбался и светским жестом показывал: мол, путь свободен.
Но и его упрямое сопротивление преодолела крановщица — подвергла такому бойкоту, что однажды после смены вся бригада, где работал «нарушитель», устроила ему основательную встряску.
— Или работай с нами как полагается, — заявили ему товарищи, — или уходи из бригады. Без крана нам работать невозможно.
С тех пор весь коллектив цеха научился технически грамотно обращаться с краном. Все грузозахватные приспособления — крюки, захваты, зажимы — содержались не только в полной исправности, но были тщательно смазаны, аккуратно выкрашены. Окраска здесь важна не только потому, что окрашенная поверхность приобретает более эстетичный, а проще говоря, красивый вид. Покраска — не только способ защиты металла от ржавчины. Она еще имеет свой символический язык. Если деталь машины окрашивается в зеленый или салатный «спокойный» цвет, внимание человека не сосредоточивается на ней. Это цвет «нейтральный», говорящий о том, что деталь безопасна. Если же она окрашена в ярко-красный цвет — это предостережение; грузовой захват крана как бы говорит: «Осторожно, со мной надо обращаться предельно внимательно». В самом деле — одно неосторожное, неправильное движение или удар по захвату — и он разожмет свои железные челюсти, выронит груз. Вот почему крановщицу радовало, что все приспособления, имеющие отношение к ее «воздушной машине», содержались в таком образцовом порядке.
Впрочем, и для рабочих цеха (а для них-то в первую очередь это все делалось) так было удобнее.
Раньше, бывало, срочно нужен бригаде захват. Не поднять без него корабельную деталь. А захвата нет. То есть в цехе он, где-то лежит в укромном месте, а где — никто толком не знает, потому что невзрачный он, темно-серый, с давно облупившейся краской. Иное дело теперь — яркая краска сделала его заметным. Из любого конца цеха хорошо видно.
Но особенно нравилось крановщице работать с электромагнитами. Когда широкую, в несколько обхватов, плиту электромагнита подвешивали на крюк крана, он словно превращался в совсем другую машину, вышедшую из завтрашнего дня, когда силы земной и межпланетной гравитации (притяжения) будут покорены человеком.
Включенный электромагнит приближается к куче заводских отходов — обрезков стального листа, стружке. И вот куча начинает слегка шевелиться, потом из нее, как сигарообразные тела ракет будущего, вылетают навстречу магниту поблескивающие в заливающем цех сиянии ламп дневного света стальные стержни. Совсем немного воображения — и можно представить, что это гравитационные ракеты, движимые непознанной и непокоренной пока энергией, бросаются за пределы Земли.
И сколь странно и непривычно видеть, как тонны металла, вцепившиеся железной хваткой в магнит, вдруг бессильно падают вниз, когда отключается ток в электромагните. Как просто и удобно: всего лишь один щелчок переключателем тумблера — и кран разгружен. А ведь обычно приходилось еще снимать с груза тросы, расцеплять крюки, прежде чем кран освободится. Вот что значит прогрессивная техника!
Немало пришлось поработать крановщице на самых разных подъемных механизмах, прежде чем упорство и труд подняли ее на главный кран судостроительного завода к розовым утренним птицам.
Был среди них один с диковинным названием — «козловой». Сначала это вызывало у нее улыбку. Огромный кран и правда был похож на козла. Кому знакома деревенская жизнь, знает, что такое козлы, — бревно с прибитыми к нему четырьмя растопыренными «ногами». На «козлы» кладут бревно, чтобы удобно было распилить его на дрова. Этот кран был тоже похож на нехитрое деревенское приспособление — четыре растопыренных ноги, сваренные из фигурного железа, наверху связывались «туловищем» — длинной, в несколько десятков метров, фермой. «Ноги» опирались на спаренные колеса. Те, в свою очередь, покоились на одноколейном железнодорожном пути.
Одноколейным он был только для проходивших мимо рабочих. С высоты стеклянной кабины крановщика, примостившейся под туловищем «козла», было отлично видно обе колеи, лежащие под передними и задними «ногами». Отсюда путь казался уже двухколейным. А между широко раскинутыми колеями кранового пути тянулось несколько нитей железной дороги. По ним шли на судостроительный завод составы с каменным углем, металлом, материалами.
А по другому пути подходил «свой» заводской тепловоз с пустыми вагонами. Сюда же при необходимости подбирались грузовики. В задачу козлового крана входило поднять пришедший груз с «чужих» вагонов и перегрузить его на «свои», чтобы позже не спеша и обстоятельно развезти его по стапелям, цехам и складам.
Не всегда это было просто. Козловой кран не цеховой. Тот зимой и летом в любое время года работает в помещении. — Не приходится думать ни о метели, ни об обледенении. Иное дело — козловой кран. Он работает только на улице. Прибывает состав с углем. Надо срочно разгрузить — в котельных, в цехах завода старые запасы угля уже на исходе, скоро нечего будет загружать в ненасытную топку, а, как назло, теплый морской ветер принес на берег дождевую тучу, вымочил дороги, рельсы кранового пути. Потом ударил мороз. Стали рельсы белесо-серыми, покрытыми твердой ледяной коркой. Не идет по ней кран. В такие минуты не приходится думать об усталости. Работа кипит, рабочие трудятся, что называется, засучив рукава. Упорно, метр за метром, отдирают от рельсов ледяную корку, которая кажется ничуть не слабее самого металла.
Зато как приятно после хорошей разминки с холода снова попасть в теплую кабину крана, не спеша положить руки на рычаги управления. Путь свободен! Кран уверенно двигается по путям. Под колесами слегка позвякивают немногие оставшиеся на рельсах кристаллы льда. Но самое главное еще впереди.
Ночной дождь проник не только на пути. Вода попала и в железнодорожные вагоны, просочилась между кусками угля и словно сцементировала их, сковала в одну сплошную глыбу. Не легко будет крановым ковшом разгрузить эту затвердевшую массу. Если очистить пути помогала крановщику бригада рабочих, то здесь он уже должен рассчитывать только на свое мастерство. Осторожно прощупывает ковш массу угля. Скрежещет по ее поверхности. Но вот найдено слабое место. Первый загруженный ковш поднимается над вагоном. За ним еще и еще. Скоро пустеет вагон.
Дело сделано. Радостное чувство законченного дела, знакомое только человеку, умеющему хорошо, до полной усталости поработать, охватывает крановщицу. Не погаснут заводские топки. Уголь вовремя будет доставлен по назначению.
Заканчивая наш разговор о профессии крановщицы, хочется обратить ваше внимание на одну ее черту. Крановщица — самый заметный на производстве человек. Ее лицо в остекленной кабине хорошо видно отовсюду. В большом цехе люди порой не знают друг друга, а уж крановщицу знают хорошо. Всем она нужна. Без ее помощи ни одну работу в судостроении не сделаешь — слишком тяжелы здесь детали.
Как люди смотрят на крановщицу? Снизу вверх! Сидя наверху, в кабине столь необходимого всем крана, она тоже должна научиться смотреть на них снизу вверх — с уважением и вниманием. Но вместе с тем и требовательно — такая уж у нее работа…
— Вот так, — закончил свой рассказ мастер, — тепловоз материалы доставляет на завод, машины их развозят по цехам, краны все грузят-перегружают — блоки, крепеж, стальной лист.
— Извини, — спросил я, — но ведь это только подготовка производства, а где же начинается само создание корабля?
— Вопрос по существу. Об этом я и хочу рассказать вам сейчас. Но только прошу помнить: без машиниста, шофера, крановщика завод нормально работать не сможет. Так что можете считать их работу «подготовкой», а я считаю, что она ничем не отличается от любого другого труда корабела.
В словах мастера я почувствовал обиду за те профессии, с которыми он только что нас познакомил. Но Олег ошибался, я вовсе не хотел сказать, что они маловажные. Наоборот, был убежден в их важности, просто хотел вызвать на разговор Чижика, узнать, не распознал ли он в них ту «главную» профессию, которую искал? Но Тима сосредоточенно молчал. Весь его вид говорил: а что же дальше? Торопить Олега он не смел, но тот и сам догадался, что пора двигаться дальше. И снова мы услышали его захватывающий рассказ…