Кто главнее? — Белоусов В.

Страница 29 из 30

Кто главнее?

Коллега императора

Сравнительно недавно, приближаясь к верфи, можно было издалека услышать веселый перестук плотничьих топоров.
Все судно по существу делалось из дерева — от кончика мачты до форштевня — и больше всего на нем было плотничьих работ, потому-то и профессия корабельного плотника была важнейшей.
Много на Руси было хороших, сноровистых плотников. Но одно дело — слышать об их искусстве, а другое — соприкоснуться с ним непосредственно. Возможно ли это, ведь со времени высшего расцвета профессионального плотничьего мастерства прошло не одно столетие.
Возможно. Благодаря людям, которые бережно, с большой любовью относятся к народному искусству, мы с вами побываем в «заповеднике деревянного зодчества». Он расположен близ деревни Юрьево под Новгородом, там, где величественный седой Волхов вытекает из Ильмень-озера.
Несколько часов езды на автомобиле от Ленинграда до Новгорода — и вот мы стоим в местах необычайной, сказочной красоты, у самого истока Волхова, на песчаной горе, поросшей древними соснами.
Ветер налетает с озера, посвистывает в ушах, треплет одежду. Но не шелохнутся деревья. Стоят гордо, торжественно. Яркое синее небо, водная ширь, прибрежные пески и луга — раздолье! Когда-то на этом самом месте было языческое мольбище. Здесь наши предки — славяне — в трудные часы жизни обращались к Перуну, ища у него защиты. Здесь же, мимо этих берегов проплывал легендарный Садко, и, наверное, в те годы точно такими же были они, ничуть не изменились. Так же молчаливы и загадочны были лики святых в Георгиевском соборе над прахом родственников Александра Невского.
Если посчастливится вам побывать в тех местах, начните свой осмотр с этого монастыря и древнего мольбища на берегу Волхова. А потом войдите в расположенный здесь же, поблизости, «деревянный заповедник». Там громче прозвучит для вас старинная мелодия звонких новгородских топоров. И в самом деле, когда идешь по заповеднику, кажется, что слышишь за спиной, где-то в высоте, полузабытую родную мелодию.
Вот стоит деревянная изба XVII века. Ее бревна словно не подогнаны топорами, а вылиты одним цельным ребристым блоком. Срываю сухую былинку, хочу просунуть в щель между бревнами — не проходит. Подогнаны они точно и ладно. Видно, верный глаз и твердая рука были у неведомого русского плотника.
Открывается окованная старым, потускневшим железом дверь, мы входим в избу. Поднимаемся по скрипучим половицам на второй этаж. Аккуратно развешанная посуда поражает тонкостью и легкостью линий. Не верится, что все здесь сделано топором. Деревянное корыто и ложки с затейливым хвостиком, прялки, детская колыбель, разные скамьи — все добротно, тщательно, во всем чувствуется профессиональное мастерство и любовь к работе. Стыдно было сделать кривую скамью или корыто, срубить неровный сруб — ценили на Руси хорошую работу.
Да, много было в русских Землях искуснейших плотников, и все же, когда царь Петр Первый решил создать мощный флот, оказалось, что для этого нужны мастера, знающие корабельное дело, такие, которых можно приравнять к современным инженерам. Нужны были и истинные «корабельные плотники», ведь корабль строить — не дом. Есть здесь свои премудрости.
Не сомневался царь, что русские умельцы их блестяще освоят, надо было только начать дело, познакомиться с работой заморских мастеров, которые уже поднаторели в кораблестроении.
Особенно славились голландские корабелы. Умели они строить на редкость отличные корабли, способные бороться со штормами в открытом море. Немало был наслышан император о голландских верфях в Заандаме. Когда приходилось ему видеть корабли, построенные там, мрачнел царь. Таких еще не имела Россия. А они были нужны как воздух. Без сильного флота невозможно было обезопасить от врагов русские прибалтийские владения.
Другой правитель на месте Петра непременно послал бы за границу влиятельного вельможу, уполномочив нанять тамошних мастеров или договориться о покупке кораблей. Не таков был Петр.
Летом 1697 года из России отбыло посольство. В его составе был рослый решительный человек с повелительными манерами. Когда посольство прибыло на знаменитые заандамские верфи, он всех удивлял своей любознательностью и прилежанием. Любую корабельную работу он стремился научиться делать сам. Без устали махал топором, обтесывая корабельные детали.
С взъерошенными волосами, мокрым от испарины лбом, он, казалось, ничем не отличался от других плотников. И только по почтительности, с которой к нему обращались земляки, можно было догадаться, что это человек очень высокого происхождения. Всю работу — от закладки судна на стапеле до его спуска — прошел высокий русский, заслужил звание «доброго корабельного плотника» — таково было признание его профессиональных качеств.
Каково было бы изумление его самоуверенных голландских наставников, если бы они узнали, что их русский ученик — Петр Первый! Царь-плотник — это прозвище прочно пристало к Петру, дошло и до наших дней. Будучи человеком всесторонне одаренным, Петр мог по достоинству оценить кораблестроительное искусство голландцев. Но не мог он не заметить и их недостатков. Свои корабли они строили «на глазок»: закладывая новое судно, ни один заандамский мастер не мог точно сказать, каким оно получится.
В этом смысле в более выигрышном положении были англичане. Перед постройкой судна они делали тщательные расчеты, позволявшие точно представить будущий корабль, предсказать его мореходные качества.
Петр Первый умел не только учиться, но и принимать верные с точки зрения техники государственные решения. Поняв слабость голландской кораблестроительной школы, он приказал тотчас рассчитать голландцев и нанять английских ученых мастеров.
Почерпнув европейский опыт, русское судостроение пошло дальше своим путем. Верными оказались мысли Петра о том, что русские умельцы легко освоят корабельное дело, во многом превзойдут своих заграничных коллег.
Искусство русских корабельных плотников росло год от года. Совершеннее становились и приемы работы, и сам плотничный инструмент — пилы, долота, стамески, сверла… Даже топоры, известные еще древним египтянам и грекам, начали принимать уже вполне современные очертания. Рост профессионального мастерства плотников позволил строить корабли, о которых не мог и мечтать великий преобразователь России Петр Первый. Они могли состязаться не только с себе подобными кораблями, но даже с мощными крепостными башнями…
В ноябре 1791 года на Николаевской верфи был заложен 84-пушечный линейный корабль «Святой Павел», а в августе 1794 года красавец парусник, которому предстояло испытать множество невероятных морских приключений, был спущен на воду.
Сделанный с особой тщательностью и плотничьим искусством, флагман Черноморского флота был «крепким орешком» — одним из лучших кораблей того времени. В 1799 году «Святой Павел» под командой Ф. Ф. Ушакова повел русскую черноморскую эскадру на остров Корфу, превращенный в мощную, неуязвимую крепость, — шла война между коалицией европейских государств и Францией.
Крепость Корфу была оплотом французской армии в Средиземноморье. Взять ее, казалось, невозможно: удаленные от берегов континента бастионы, естественно, не могли подвергнуться осаде сухопутной армии. С моря она также была прекрасно защищена огнем батарей, «оседлавших» прилегающие острова Видо и Лизарето, да и сама крепость располагала не только несокрушимыми укреплениями, но и 650 орудиями, полугодовым запасом продовольствия и многочисленным гарнизоном.
Каково же было удивление французов, когда «Святой Павел» во главе эскадры дерзко приблизился к острову Видо. Залп орудий флагмана послужил сигналом для артиллерийской дуэли береговой и корабельной артиллерии. Подошедшие к берегу на дистанцию картечного выстрела русские корабли были в невыгодном положении. Если французским артиллеристам неровности почвы и заграждения служили прикрытием, то попадание в любую часть деревянного корабля могло вызвать пожар или течь.
И все же стремительность атаки и храбрость русских моряков победили. Через три часа все французские батареи были «истреблены и обращены в прах». Передовое прикрытие крепости обезврежено. Настала очередь решительного броска на Корфу. Снова загремели корабельные орудия.
Жерла пушек эскадры извергали железо и огонь.
Несмотря на ожесточенное сопротивление защитников крепости, к берегу ринулся десант. Вода вспенилась под веслами бесчисленных гребных судов, рванувшихся к берегу. Десантникам удалось захватить два крепостных форта. Отчаянно храбрый штурм ошеломил и деморализовал гарнизон крепости. Наутро, когда эскадра готова была начать новый бросок на Корфу, комендант острова генерал Шабо вынужден был начать переговоры о прекращении военных действий.
20 февраля на «Святом Павле» был подписан акт о капитуляции твердыни.
Когда-то самая массовая на верфях профессия плотника стала сравнительно редкой. Редкой, но не исчезнувшей. И сегодня нужны плотники судостроительному заводу. Работы им хватает — на стапеле, где они аккуратно выкладывают деревянные дорожки, по которым готовые суда соскальзывают в воду, строят леса, чтобы рабочим было удобнее добираться до своего рабочего места.
И это еще не все — нередко никто не может помочь так, как поможет плотник. Понадобилось для производственных нужд построить на заводе небольшой домик, такой, чтобы при необходимости его можно было перенести на другое место. Кому это под силу? Конечно же заводскому плотнику. Вооружившись теми же самыми инструментами, что и его коллеги в прошлом, пришел он на строительную площадку. Впрочем, инструмент его, сохранив свои прежние названия, изменился самым коренным образом. Когда-то для чистовой обработки дерева пользовались плотники деревянным рубанком — бруском с отверстием, куда крепился заостренный нож. Проводя рубанком по древесине, плотник снимал тонкий слой дерева со следами шероховатости от пилы. Наклон, движение руками вперед — и тонюсенькая деревянная стружка выползает из рубанка. Медленно стругались доски, нелегкая это была работа.
Сегодня в распоряжении плотника электрический рубанок. За считанные минуты без всякого физического напряжения выстругивает он целые охапки досок. Или взять хотя бы такую типичную плотничью работу, как сверление отверстий в толстых деревянных балках или в бревнах. Пожалуй, это была одна из самых утомительных работ. Теперешний плотник также легко с ней справляется — электрическая дрель прошивает древесину, как протыкает снежный ком лыжная палка. Много появилось у плотника инструментов; вроде бы они все те же, даже название не изменилось, а на самом деле — совершенно другие, удобные и современные.
Но что-то, конечно же, осталось в профессии, что делает плотника наших дней коллегой царя-плотника. Что же это? Прежде всего — материал, с которым он имеет дело, — дерево. Все так же продольно располагаются волокна. Соответственно, и приемы резания дерева в принципе остались прежними, с той только разницей, что для него используется уже не мускульная сила человека, а сила электричества.
Если внимательно посмотреть, как режущие кромки разных инструментов вонзаются в дерево, можно заметить, что делают они это одним из двух способов. Вот нож рубанка идет вдоль древесных волокон, снимая тонкую завивающуюся стружку. Так и называется способ резания — продольный. Так строгал доски рубанок прошлого, так строгает и современный электрический рубанок. Когда же нож вонзается поперек доски, в самом ее конце, так что отскакивают от торца плотные кусочки дерева, это уже называется «торцовое резание».
Знакомое позванивание бешено крутящегося диска с острыми зубьями — электрической пилы, ее характерное подвывание, когда она режет доску поперек, дает нам прекрасный пример поперечного резания.
Основные виды резания древесины, которые мы сейчас назвали, применялись при постройке любого парусника прошлого. Те же самые методы используются и сейчас, с той лишь существенной поправкой, что в руках плотника уже не ручной, а механизированный инструмент. Теперь вспомним, как связывали без единого гвоздя свои «деревянные кружева» мастера, создавшие экспонаты «музея под открытым небом» — новгородского «заповедника деревянного зодчества». Разные были у них способы: бревна прилаживались встык, «ласточкиным хвостом» — в одном делался фигурный вырез вроде птичьего хвоста, в другом — такой же выступ, все сходилось, совпадало надолго и накрепко.
Теперь посмотрим, как управляется с деревом современный плотник, которому поручили построить на заводе небольшой домик. Вот он с помощью напарника приподнял деревянную балку, вместе они поднесли ее к электрической пиле. Два раза чирканула пила по дереву — готово. Перед нами уже знакомый «птичий хвост». Значит, не забыты старинные приемы, помнят их плотники и сегодня, помогает дедовская школа — сокровищница профессионального мастерства.
Живо плотничье искусство, и хотя наш автоматизированный век сильно потеснил плотничью профессию, еще долго оно будет дорого и нужно людям.
— Все! — Олег указал на часы. — Через четверть часа нас отсюда попросят, смена кончилась. Не буду спрашивать, увлекся ли ты специальностью такелажника и плотника, — добавил мастер, глядя на Чижика, — на это нет времени. Идемте, наша последняя цель — бассейн.
Олег энергично зашагал к приземистому серому зданию.
— Бассейн? — удивился Тима.
— Идем быстрее, — подтолкнул я его, и мы припустились вслед за Олегом…
Навстречу нам уже стали попадаться рабочие, закончившие работу. Их становилось все больше. Ожили еще недавно пустынные заводские улочки и проспекты. Теперь они принадлежали только пешеходам. Ни грузовиков, ни электрокаров, ни погрузчиков нигде не было видно — они тоже отработали полный рабочий день и теперь отдыхали, дожидаясь, когда придут рабочие из второй смены, снова запустят их моторы, чтобы трудиться до самой ночи.
Мои размышления прервал Олег:
— Пришли!
Мы остановились у ничем не примечательной серой двери. Мастер неторопливо нажал кнопку звонка:
— Сейчас откроют.
Но открывать не торопились.
— Нет худа без добра, — пошутил Олег, — ладно, пока не открыли, слушайте…