Катя в Игрушечном городе

Страница 6 из 8

Катя в Игрушечном городе (сказка)

---

КАТИНА СОБАКА

В это утро, как всегда, одни игрушки полезли в коробку, другие стояли рядом. Всем было немножко грустно. Скоро Катя станет чьей-нибудь дочкой, и уже насовсем. Захочешь с ней поиграть, надо спрашиваться у её мамы или папы, и ещё не известно, отпустят девочку или нет.
Особенно грустил Бобик. Ведь не всякие родители разрешают ребёнку играть с собакой.
Пёс пришёл в восторг, когда крюк зацепил его, понёс по воздуху и опустил на пол. Бобик долго не мог успокоиться и радостно лаял. А игрушки уже собрались вокруг.
— Сказку! Собачью сказку! — кричали они. Бобик сел рядом с Катей, почесал за ухом и начал:

ОХОТА НА ТИГРА

— Иду. Вдруг — шшш… Я — ррр! И — ррраз! Игрушки шарахнулись в стороны. Никому не хотелось оказаться на месте тигра. Хорошо, что Катя успела крикнуть: «Бобик, ко мне!»
— Это плохая сказка! — заявил Ванька-Встанька. — Рассказывай другую.
— «Охота на птицу», — начал Бобик. — Иду… Вдруг — шшш…
— Ужасная сказка! — закричали Пингвин и Курица. — Перестань сейчас же! Бобик опять почесал за ухом:
— Ну ладно. Расскажу ещё. «Охота на медведя». Иду. Вдруг…
— Гррр! — заревел Мишка. — Я тебе покажу охоту на медведя!
— Хорошо, — сказал Бобик. — Тогда «Охота на зайца». Иду…
— Ай-яй-яй-яй! — закричал Зайчик таким тоненьким и жалобным голоском, что все бросились его утешать.
— Эй, пёс! — сказал Ванька-Встанька. — У тебя что, все сказки такие?
— Рррешительно все! — с гордостью сообщил Бобик.
— Значит, все твои сказки — чушь собачья, — объявил Ванька-Встанька. — А если так, то Катя не будет твоей дочкой.
— Ко мне, моя собачка! — очень вовремя крикнула Катя.
Бобик лёг рядом с девочкой. Сначала он рычал от злости, потом скулил от обиды, но Катя гладила его, и чесала за ухом, и говорила ему все смешные и ласковые слова, которые любят собаки. Бобик успокоился и сказал:
— Ну и не надо! И не буду Катиным папой! Хочу быть Катиной собакой! Так горрраздо интереснее!
— И я! — сказала Мартышка. — И я хочу быть Катиной собакой! Тяв-тяв!
Она легла рядом и давай вилять хвостом. Девочка и её погладила, и для неё нашлись смешные и ласковые слова.
— Батюшки светы! — удивились матрёшки. — Значит, ты, Мартышка, не хочешь быть Катиной мамой? Вот чудеса! Наверное, ты просто сказок не знаешь. А если и знаешь, то какие сказки могут быть у обезьянки?
Тут сестры переглянулись и запели:
Что за сказки у, Мартышки?
Штучки-мучки, коротышки,
Нескладушки, неладушки,
Финти-минти, финтифлюшки.
— Это я-то не знаю? — завизжала Мартышка. — Все сюда! Сейчас же начинаю рассказывать!

ПРЕДАНИЕ

— Я поведаю (вот какие слова я знаю! Это вам не финти-минти!), — начала Мартышка, — я поведаю вам Предание (это вам не штучки-мучки!), Предание, которое знают все обезьяны в джунглях (это такой лес).
— А что такое Предание? — спросили игрушки.
— То, что передаётся из рота в рот! — объяснила Мартышка.
— Изо рта в рот? Конфеты или орешки какие? — заинтересовались матрёшки.
— Ничего подобного! — ответила Мартышка. — Это слова! Слова, которые надо знать назубок, потому что они передаются из рота в рот.
— Наверное, из рода в род, — предположил Пингвин, — от родителей к детям, от детей к внукам, от внуков к правнукам, от правнуков к праправнукам…
— Пра-пра-пра! — передразнила обезьянка. — Из рота в рот, потому что слова говорят ртом! Слушайте все!
Она ударила себя кулачком в грудь и запела:
Кулеле-мулеле,
Поёт укулеле,
Гудит тамтам,
Гиппопотам!!! —
И начала свою сказку: — В джунглях появился Одноглазый Охотник. По-настоящему у него было два глаза, но другой глаз он нарочно закрывал чёрной повязкой. (Когда целишься из ружья, лишний глаз ни к чему.)
«Я самый меткий! Я самый храбрый! — хвастался Одноглазый Охотник, вскидывая огромное ружьё с четырьмя стволами. — Наставлю пушку, возьму на мушку, ба-бах — и готово!»
Испугались звери, пошли просить пощады. Впереди Слон с пальмовой веткой в хоботе, за ним Носорог и Бегемот, сзади ползли Питон (это во-о-от такая змея) и Крокодил, а по веткам прыгала Мартышка.

«Ха-ха! — засмеялся Одноглазый Охотник, увидев зверей. — Эй, слуги! Готовьтесь обдирать шкуры! Добыча сама пожаловала!»
«Слон машет пальмовой веткой, — сказали слуги. — Значит, звери пришли поговорить с тобой».
«Поговорить? — расхохотался Одноглазый Охотник. — Ну, говорите! Я слушаю».
Тогда Слон затрубил, Носорог с Бегемотом заревели, Питон зашипел, Крокодил заплакал, а Мартышка сложила ладошки на груди. Вот так.
«Наверное, они просят тебя не убивать зверей», — сказали слуги.
«Ха-ха! — смеялся Одноглазый Охотник. — Неразумное зверьё не сказало ни слова. Им бы только реветь и шипеть. Они глупее моего попугая Жако, тот хоть знает несколько слов. А у меня с ними разговор короткий: наставлю пушку, возьму на мушку, ба-бах — и готово!»
Звери убежали в джунгли. А Мартышка пропала. Скоро она вернулась к ним и сказала на зверином языке: «Кулеле-мулеле», что значит: «Я спасу всех зверей, а вы за это будете целый день делать всё, чего я захочу». Звери согласились.
Утром Одноглазый Охотник начистил до блеска все четыре ствола, зарядил ружьё, положил в охотничью сумку большие пули для больших зверей, маленькие для маленьких, дробь для птиц и вышел из дому. Смотрит, а за оградой — звери.
И тут навстречу ему вышла Мартышка. Она была в охотничьем шлеме, с повязкой на глазу и с пальмовой веткой в руке.

«Пррривет!» — сказала она человеческим голосом, и Одноглазый Охотник от ужаса выронил ружьё.
Мартышка — алле-гоп! — подняла ружьё, глянула одним глазом на Охотника и крикнула человеческим голосом:
«Наставлю пушку, возьму на мушку, ба-бах — и готово!»
Одноглазый Охотник от страха как припустится из джунглей, только его и видели.
Звери кинулись к Мартышке и давай плясать. Тут Мартышка — алле-гоп! — сняла охотничий шлем. Из-под шлема выпорхнул попугай Жако, человеческим голосом крикнул: «Пррривет!» — и улетел к братьям-попугаям. Оказывается, Мартышка ещё вчера утащила его у Одноглазого Охотника вместе со шлемом.
Весь день звери делали всё, чего хотела Мартышка. Это был великолепный день! Питон висел между деревьями, и Мартышка — алле-гоп! — кувыркалась на нём. Носорог с Бегемотом не обижались, а только похрюкивали, когда обезьяна дёргала одного за рог, а другого — за хвост.
А под вечер она плыла по реке верхом на Крокодиле.
По берегу шёл Слон и рвал с высоких деревьев все плоды, на какие Мартышка указывала вот этим пальцем. Было чудесно! Вдруг с дерева послышалось:
«Наставлю пушку, возьму на мушку, ба-бах — и готово!»
Это был попугай Жако. Он пошутил, — закончила обезьянка свою сказку.
— Мартышечка! — сказали игрушки. — Нам очень нравится твоя сказка. Если хочешь, будь сегодня Катиной мамой!
— Сегодня и всегда я буду Катиной Мартышкой, — ответила обезьянка. Алле-гоп! — и вот она уже раскачивается на люстре, напевая песенку:
Лучшие качели —
Гибкие лианы.
Это с колыбели
Знают обезьяны.
Кто весь век качается
(Да, да, да!),
Тот не огорчается
Никогда!
Весь этот день Катя играла с Мартышкой и Бобиком.

КАТЕРИНА КРАНОВНА

На следующее утро почти все игрушки толпились у коробки. А в коробку полезли только Пингвин, розовый Зайчик и Катя. Когда крюк кого-то поднял, то Бобик так залаял, а все игрушки так закричали, что Подъёмный кран понял: произошло то, о чём он давно мечтал.
— Стойте! Стойте под грузом! — просил он. — Все до одного стойте под грузом и ловите Катеньку! Вдруг она упадёт?
Тут Мартышка — алле-гоп! — развязала ему глаза. Подъёмный кран увидел, что Катя сидит на крюке, как на скамеечке, и смеётся.
Великан обрадовался и начал потихоньку раскачивать девочку:
— Держись, Катерина Крановна! У-ух! Как тебе нравятся твои новые качели?
Потом он повёл стрелу по кругу быстрей, ещё быстрей и запел:
— Я у Кати карусель! Я у Кати карусель!
— Вира! — И он поднял девочку высоко-высоко. — Майна! — И опустил её на пол. — Вира! — И Катя опять в высоте.
Всё, что он делал на работе, пригодилось ему для игры.
— И нас! И нас! — просили игрушки. Счастливый отец катал всех по очереди. Только розовый Зайчик, когда крюк опустился перед ним, испугался и убежал. Зато Мартышка раскачивалась, пока её не прогнали.
Лошадка сделалась настоящим карусельным конём. Верхом на ней с весёлым писком мчались по кругу то пингвинята, то цыплята, то Катя с маленькой Матрёшечкой. Так бы они катались до самого вечера, но Подъёмный кран остановился и начал свою сказку.
— Когда я был большим и работал на свежем воздухе, — сказал он, и все засмеялись:
— А почему же ты стал маленьким?
— Пожалуйста, не перебивайте! — строго сказал Пингвин. — И не мешайте рассказывать сказку! Ведь это сказка, уважаемый Подъёмный кран?
— Конечно, сказка! — ответил Подъёмный кран. — А называется она так: