Ида и Эмиль из Леннерберги: Проделка Эмиля N 325
Страница 5 из 5
Проделка Эмиля N 325 (повесть)
Да, тут на самом деле послышались крики, и это глубокой темной ночью! Но крики эти вовсе не были ликующими. Сначала раздался такой страшный вопль, что дом содрогнулся. Это произошло в тот миг, когда папа Эмиля запутался в первой же клейкой ленте, на которую наткнулся. А потом раздался еще более ужасающий вопль, когда он, пытаясь сорвать с себя первую клейкую ленту, почувствовал, как вторая, словно змея, обвила его шею.
Затем послышались душераздирающие крики мамы Эмиля и Лины, когда они рванулись к папе, чтобы помочь ему, а вместо этого липучки приклеились к их волосам, залепили им глаза и заодно еще разные другие места.
И тогда громко, на весь дом, перекрывая жалобные возгласы женщин, раздался дикий крик папы:
– Э-э-э-миль!
Ну, а что было с Эмилем? Он уже спал! И вообще вскоре на каттхультовской кухне воцарилась тишина.
Ведь вся эта троица, которая сражалась там в темноте с клейкими лентами, теперь окончательно запуталась в них и уже больше не кричала. Папа, мама и Лина молча и ожесточенно боролись за то, чтобы высвободиться из липких пут.
– Ну кому бы пришло в голову, что они вздумают сунуться на кухню посреди ночи! – возмущался Эмиль.
Это было, когда он на другой день рассказывал обо всем Альфреду. Эмиль как раз вернулся домой из пасторской усадьбы, куда отвел его за руку отец, чтобы он вернул обратно две кроны и попросил прощения за то, что обманул пасторшу.
– Но разве вы, фру пасторша, не могли вычислить, что это непременно должен был быть только Эмиль и никто другой? – спросил папа Эмиля.
– Нет, мы поняли это лишь когда нашли нищенский посох, – ответила пасторша – эта добрая душа – и ласково улыбнулась.
– Хочешь получить свой посох обратно? – спросил Эмиля пастор.
Но мальчик покачал головой.
– Тогда мы сохраним эту безделицу на память о тебе, – сказал пастор и тоже ласково улыбнулся.
К тому времени, когда Эмиль с папой вернулись домой, мама сожгла все клейкие ленты до одной. А все каттхультовские мухи по-прежнему радостно и назойливо жужжали у нее под носом: ни одна из них ничуть не пострадала.
– Ты прав, Антон, – призналась мама Эмиля. – Не надо было нам никаких липучек. Вообще-то, если разобраться, то именно так и мучают животных. Да, уж я-то знаю, каково это, когда накрепко приклеиваешься к липучке.
Но вот в Каттхульте настало время обеда.
Все собрались вокруг стола, и мухи тоже. Эмиль с огромным аппетитом уплетал брюквенное пюре, а остаток дня просидел в столярной, вырезая своего триста двадцать пятого деревянного старичка.
Один день сменялся другим, лето кончилось, и наконец настала зима. Мухи исчезли. Но Эмиль остался и со свежими силами совершал все новые и новые проделки. Недаром говорила Лина:
– Что летом, что зимой у нашего Эмиля на уме одни проказы!
— КОНЕЦ —
Повесть: Линдгрен А. Иллюстрации: Бьёрна Берга