Говорящий сверток — Даррелл Д.

Страница 8 из 19

Говорящий сверток (повесть Джеральда Даррелла)

— Опять эти василиски! — взорвался Попугай. Он был вне себя от злости. — Видно, пытались добраться до Ха-Ха. Вы только поглядите, как они пожгли подлесок.
— Надеюсь, они не причинили вреда мистеру Джанкетбери. — Пенелопа вздрогнула, вспомнив, как страшно рычал василиск, гнавшийся за Септимусом.
— Думаю, что нет, — ответил Попугай. — Кристальные пещеры имеют особое устройство. Если вы снаружи, вам не войти внутрь, а если вы внутри, то не выйти оттуда.
Как и многое другое в Мифландии, детям показалось это непонятным, и они так и сказали Попугаю.
— Видите ли, — объяснил он, — когда мы обнаружили пещеры, они были самыми обыкновенными пещерами. Но потом Ха-Ха изобрел что-то вроде жидкого кристалла, который получали в виде пены, а потом он затвердевал. Ха-Ха так гордился своим изобретением, что заполнил им пещеры целиком. И в результате вы как будто идете сквозь гигантские мыльные пузыри. Они прозрачны, так что вам все видно, но попасть внутрь крайне затруднительно, если не знать секрета. Словно попадаешь в прозрачный лабиринт. Мы с Ха-Ха одни знаем, как туда войти и как оттуда выйти.
Они спешились у входа. Громадная пещера, казалось, и в самом деле была наполнена большими мыльными пузырями, прозрачными и нежными, переливавшимися всеми цветами радуги.
— А теперь, молодцы, — сказал Попугай, обращаясь к единорогам, — попаситесь вон там подальше, пока вы нам не понадобитесь.
Единороги покладисто кивнули и удалились в пробочный лес.
Попугай порылся в шкафу и извлек компас.
— Следуйте за мной, — скомандовал он.
Дети взяли свои вещи и клетку и вошли за ним в глубину Кристальных пещер.
У Пенелопы было такое ощущение, будто они брели сквозь прозрачное облако. В обе стороны отходили боковые туннели, казавшиеся бесконечными. Но как только путники делали шаг вбок, перед ними всякий раз вставала стена мерцающего кристалла.
— Третий справа, второй слева, пятый справа, четвертый слева, — бормотал Попугай, семеня по туннелю и все время сверяясь с компасом.
Кристальные коридоры освещались зеленоватым светом. Саймон заинтересовался его происхождением.
— Светляки, — объяснил Попугай. — Ха-Ха отдал им всю крышу при условии, что они будут освещать коридоры. Естественно, жилые помещения освещаются грибами.
— Грибами? — повторил Питер.
— Ну да, светящимися грибами, они дают отличный свет.
Они углубились уже довольно далеко, кристальные пузыри становились все крупнее. И вот сквозь толщу прозрачного кристалла они увидели впереди сильный белый свет.
— Почти пришли, почти пришли, — пробормотал Попугай. — Бедняга Ха-Ха, наверное, голову себе ломает над тем, куда я подевался. Но ничего, теперь мы здесь и скоро разрешим наши проблемы.
Они завернули за угол и очутились в огромной комнате овальной формы, где с потолка свисали связки белых фосфоресцирующих грибов. В глубину отходили две полукруглые ниши. В главной комнате стоял длинный стол, много стульев с высокими спинками и несколько низких диванов с яркими подушками. В одной из ниш была большая кухонная плита, на которой кипели кастрюльки и шипели сковородки и над которой висели окорока, колбасы и связки лука. В другой нише помещалась лаборатория, заставленная горелками, ретортами, пробирками, пестиками, ступками и бесчисленными флаконами с разноцветными настоями трав и солями.
Спиной к путешественникам, с луком и стрелой в руках, которые были намного больше его самого, стоял низенький толстенький человечек в черном и золотом одеянии и в остроконечной золотой с черным шляпе.
— Назад! — прокричала фигура, потрясая луком самым непрофессиональным образом. — Назад! Еще один шаг — и я всажу тебе стрелу прямо в зоб, негодный непослушный василиск!
— Ах, боже мой, — вздохнул Попугай. — Опять он потерял очки.
— Назад! Сделай только шаг — и я убью тебя наповал! — воскликнул волшебник, продолжая размахивать луком.
— Ха-Ха! — крикнул Попугай. — Это я, Попугай!
Услыхав голос позади себя, волшебник резко повернулся, и шляпа свалилась у него с головы. Ребята прежде думали, что все волшебники долговязые и сухощавые, как цапли, но у Ха-Ха было круглое лицо, седая борода до пояса и длинные белые волосы, поверх которых, точно розовый гриб, торчала лысая макушка.
— Негодный василиск! — закричал волшебник, дико озираясь. — Как смеешь ты выдавать себя за Попугая? Какая наглая подделка! Неужели ты думаешь, я поддамся обману?
— Фу-ты, — простонал Попугай, — что бы ему класть очки на одно и то же место, а еще лучше — вообще их не снимать.
С этими словами он перелетел через комнату и сел волшебнику на плечо.
— Ха-Ха, это я и есть, Попугай. Я вернулся!
— Попугай, так это ты? — Голос у волшебника дрогнул, он поднял кверху пухлую ручку и погладил Попугаю хохолок.
— Он самый, — ответил Попугай.
— Ох, Попугай, как же я счастлив, что ты вернулся.
— Я тоже рад, — проговорил Попугай.
— Ну вот, ну вот… — Волшебник шумно высморкался и при этом налетел на стул. — Где же ты пропадал, Попугай? Я тебя повсюду искал. Я был уверен, что отвратительные василиски сожгли тебя.
— Это все жабы виноваты, — отозвался Попугай. — Набросились на нас с Дульчибеллой среди ночи, закрутили в грубую оберточную бумагу и столкнули в реку.
— Нет, какая дерзость, какая дерзость! — Волшебник зашагал взад и вперед по комнате, лицо его побагровело от гнева. Он впал в такое волнение, что налетел на кристальную стену и упал. Питер и Саймон поставили его на ноги.
— Благодарствуйте, благодарствуйте, очень любезно с вашей стороны, — пробормотал волшебник. — Что было дальше, Попугай?
— А дальше нас прибило к какому-то берегу и нас нашли вот эти милые дети.
— Какие дети? — Волшебник завертел головой.
— Они стоят рядом с вами, — терпеливо разъяснил Попугай.
— Батюшки, так это дети? Я думал, это стулья. Здравствуйте, детки. — И волшебник дружески помахал рукой ближайшим стульям.
— Чем скорее я отыщу вам очки, тем лучше, — заметил Попугай. — Так вот, если бы не мужество и отзывчивость этих детей, меня бы здесь не было.
— Стало быть, я в неоплатном долгу перед вами, — сказал волшебник, пытаясь пожать руку стулу, — в неоплатном долгу.
— А теперь прежде чем приступать к делу, — продолжал Попугай, — я поищу очки. Куда вы их клали в последний раз? Что вы в них делали?
— Я не очень твердо помню, — с беспомощным видом ответил волшебник. — Сперва заварилась та история с василисками, и я потерял одну пару очков. Потом мне пришлось возиться с Табитой, когда она впала в совершенно истерическое состояние, и я потерял вторую пару. А куда я дел запасные очки, я не помню.
— Хорошо, не двигайтесь с места, пока я не вернусь, — приказал Попугай, — а то вы опять ушибетесь.
Он принялся летать по комнате, заглядывая в разные уголки.
— Не хотите ли сесть, мистер Джанкетбери? — Пенелопа дотронулась до его руки. — Сзади вас диван.
— Ох… я… э-э-э, да, благодарю вас, — отозвался волшебник. — Только, пожалуйста, зовите меня Ха-Ха. Все здесь меня так зовут.
— Спасибо. — Пенелопа усадила его на диван.
— Ты — дитя женского пола? — спросил Ха-Ха, вглядываясь ей в лицо.
— Да. — Пенелопа улыбнулась. — Меня зовут Пенелопа, а это мои кузены, Питер и Саймон.
— Здрасьте, здрасьте! — Волшебник закивал в том направлении, где стояли мальчики. — Мне пришло в голову вот что: раз ты дитя женского пола, не могла бы ты пойти успокоить Табиту? Понимаешь, как женщина женщину?
— Мне никогда еще не приходилось успокаивать драконов, — с беспокойством отозвалась Пенелопа. — Я не совсем уверена, что у меня это получится.
— А я уверен. — Волшебник с лучезарной улыбкой посмотрел на нее. — У тебя такой добрый голос. Как это великодушно, что ты вызвалась помочь. Я отведу тебя к ней, как только получу очки.
В эту минуту камнем на них упал Попугай, держа в клюве очки.
— Получайте, — сказал он. — Они были в банке с лунноморковным вареньем. Как они туда попали?
— Ах да… — Волшебник с очень довольным видом вздел очки на нос. — Теперь я вспоминаю, как клал их туда. Я решил, что место такое неподходящее, что уж я непременно его запомню.
Попугай испустил тяжкий вздох страдальца, которому уже не раз приходилось участвовать в подобных поисках.
— Какие же вы симпатичные детки. — Волшебник просиял. — Мальчики такие красивые, а девочка прехорошенькая. И подумать только — у каждого свой цвет волос. Это так удобно для того, чтобы различать вас. Особенно когда потеряешь очки. Постойте-ка, я попробую запомнить: Пенелопа — медно-рыжая головка, у Питера черные кудри. Так. Стало быть, Саймон блондин. Так, так, уверен, что недельки через две я выучу вас.
— Оставим это, — прервал его Попугай. — Расскажите лучше, что здесь происходит.
— Ну, — посмеиваясь, ответил волшебник, — у василисков начались кое-какие неприятности. Они, правда, овладели заклинанием, касающимся яиц, что огорчительно, но, получив в руки Книгу Заклинаний, они сделались очень честолюбивы. А поскольку, как тебе известно, они всегда были бестолковы, то они перепутали заклинания и не успели глазом моргнуть, как превратили одного часового в пучок лунной моркови, а другого — в большое пробочное дерево, искривленное молнией.
— Хо-хо-хо! — захохотал Попугай, хлопая себя крыльями по бокам. — Вот так штука! А дальше что?
— Потом они явились сюда и стали вынуждать меня спуститься вниз, в долину, чтобы там произносить за них заклинания, — с негодованием ответил волшебник. — Тогда я укрылся здесь, и сюда они уже проникнуть не смогли.
— Вопрос в том, — сказал Попугай, — что предпринять теперь?
— Сам знаешь, — проговорил волшебник, — без Травника и Книги Заклинаний я ничего сделать не могу. Говорят, они держат все три книги в подземелье своего замка и, как видно, крепко стерегут. Не представляю, как их оттуда вызволить, а без них мы беспомощны.
— Неужели вы не помните ни одного заклинания наизусть? — спросил Попугай.
— Не помню. В моем возрасте память слабеет. И главное, я точно знаю, что там имеется специальное заклинание против василисков, но в чем оно заключается, вспомнить не могу, вот что обидно.
— Ну ничего, вдруг вы его еще вспомните, — ободрил его Попугай.
— Нет, — с несчастным видом возразил волшебник. — Я уж и так, и этак пробовал — не могу вспомнить, и все.
— Не важно, — весело утешил его Попугай, — не тревожьтесь, мы что-нибудь придумаем. А теперь почему бы вам не состряпать что-нибудь такое лунноморковное? Вы потрясающе это делаете.
— Правда, вы хотите есть? С радостью, — оживился волшебник. — Но сначала я отведу Питера к Табите, ей полезно женское общество.
— Вы хотите сказать — Пенелопу? — поправил Попугай.
— Это у которой белокурые волосы? — осведомился волшебник.
— Нет, рыжие, — возразил Попугай.
— Ах да. Пойдем же, Пенелопа, душенька.
— Ступай, — поторопил ее Попугай. — Табита не опасна.
Несмотря на заверение, Пенелопе, когда она следовала за волшебником через кристальный лабиринт, было очень не по себе.
— Я поместил ее в восточное крыло, — объяснил волшебник по дороге. — Во-первых, око огнеупорное, а во-вторых, звуконепроницаемое.
Пенелопа поняла здравость его рассуждений, как только они подошли к восточному крылу. Шум, поднятый безутешной драконихой, был невообразимый.
— У-y-y! У-у-у! — услышала Пенелопа рев Табиты. — У-у-у! Глупое я, безмозглое создание! Беспечная несообразительная растяпа! У-у-у!
Волшебник ввел Пенелопу в комнату, обставленную как спальня.
На громадной с пологом кровати, содрогаясь от рыданий, лежала дракониха. Она была не так уж велика, как представляла ее себе Пенелопа, не крупнее пони, кирпично-красного цвета, а вдоль шеи и спины у нее шла нарядная оборка из золотых и зеленых чешуек. Огромные бледно-голубые глаза ее были полны слез.
— Хватит, хватит, Табита, — проговорил волшебник. — Я тут тебе кое-кого привел — девочку по имени Пенелопа.
— Очень приятно, — сказала Пенелопа.
— Нет, нет, неприятно! — заревела Табита. Из ее глаз по щекам текли слезы и, нагретые пламенем из ноздрей, тут же обращались в пар. — Никому не может быть приятна такая никчемная, никудышная, дрянная дракониха! Таких больше днем с огнем не найдешь! У-у-у!
— Может, если вы расскажете мне про свое горе, — ласково предложила Пенелопа, — вам станет легче? Видите ли, мы с моими кузенами пришли сюда, чтобы вам помочь.
— Вы очень добры, — захлебываясь, прорыдала Табита, — но я одинока и всеми покинута, и никто мне не поможет, и я сама во всем виновата, у-у-у! И ничего… у-у-у… нельзя… у-у-у… поправить!
— Все равно, — твердо сказала Пенелопа, — на всякий случай расскажите. Слезами уж точно горю не поможешь.
Табита достала из-под подушки огромный носовой платок и громко высморкалась. Платок немедленно загорелся. Пенелопе и волшебнику пришлось затаптывать огонь.
— Как будто я ее не предупреждал, чтобы она пользовалась огнеупорными платками, — недовольно повторял он. — Двадцать раз предупреждал. Ты не представляешь себе, до чего небрежны все эти огнедышащие.
— Да, да, оскорбляй меня… у-у-у… когда и так мое сердце разбито… у-у-у… из всех драконов я осталась одна, — прорыдала Табита. — Ругай меня… у-у-у… я осталась слабая и беззащитная, последняя из рода драконов!..
— Батюшки! — проговорил волшебник. — Что бы я ни сказал, все не так. Оставляю вас одних. Если что-то понадобится, позвони. В неотложном случае — пять звонков.
Волшебник поспешно ретировался, а Пенелопа с опаской присела на краешек кровати рядом с Табитой.
— Послушай, Табита, — сказала она ласково, но решительно. — Ты только расстраиваешь себя. Что толку плакать? А вот если ты возьмешь себя в руки и расскажешь мне, в чем дело, уверена, мы тебе поможем.
— Ну вот, — проговорила Табита, всхлипывая и прерывисто вздыхая, отчего из носу у нее розовыми лепестками вырывалось пламя. — Ну вот, время от времени все драконы, кроме одного, исчезают, и тогда этот последний дракон становится хранителем яиц, которые по одной штуке кладет каждый дракон, прежде чем исчезнуть. Меня выбрали хранительницей яиц, и я этим очень гордилась, потому что такая большая ответственность — сознавать, что будущее драконов находится в твоих руках, вернее, в твоей корзинке.
— Да, очень большая ответственность, — с серьезным видом подтвердила Пенелопа.
— Ну вот, я как раз поднималась сюда и несла яйца — их всегда высиживают в Кристальных пещерах, — как вдруг мне повстречались василиски, с которыми я вообще-то никогда не разговариваю, они такие вульгарные и буйные. Но они мне сказали, будто теперь все будет по-другому и им велено отнести яйца для высиживания к ним в замок. И я по глупости отдала им яйца, а они… у-у-у, у-у-у… помчались прочь и крикнули, что и не собираются их высиживать, и теперь… у-у-у… драконов БОЛЬШЕ НЕ БУ-У-УДЕТ!
— Жестокие звери! — сердито проговорила Пенелопа, когда Табита опять принялась бурно рыдать. — Ну ничего, мы с моими кузенами собираемся проникнуть к ним в замок и отнять Великие Управляющие Книги и драконьи яйца.
— Правда? Отнимете? — обрадовалась Табита. — Но как?
— А вот так… — начала Пенелопа и остановилась. Уголком глаза она заметила какое-то движение около большого шкафа, стоявшего в темном углу. — Скажи-ка, — произнесла она, — тут в пещерах есть кто-нибудь еще кроме тебя?
— Кто-нибудь еще? — недоумевающе повторила Табита. — Нет, кроме меня и Ха-Ха, никого. А что?
Пенелопа, ничего не отвечая, направилась к звонку и нажала его пять раз. Через несколько секунд послышался топот, дверь распахнулась, и в комнату ворвались Питер, Саймон и Ха-Ха и позади них Попугай.
— Что случилось? — воскликнул волшебник.
— В чем дело? — закричали мальчики.
— Заприте двери, — проговорила Пенелопа. Они заперли дверь и выжидающе уставились на нее.
— Ну? — спросил Саймон.
— К нам подослан шпион, — спокойно произнесла Пенелопа. — Он прячется около шкафа.