Гадкий утенок

Страница 2 из 2

Гадкий утенок (сказка)

В избушке жила старушка с котом и курицей. Кота она звала сыночком; он умел выгибать спинку, мурлыкать и даже испус­кать искры, если его гладили против шерсти. У курицы были маленькие, коротенькие ножки, и ее прозвали Коротконожкой; она прилежно несла яйца, и старушка любила ее, как дочку.
Утром пришельца заметили; кот начал мурлыкать, а кури­ца квохтать.
— Что там? — спросила старушка, осмотрелась кругом и за­метила утенка, но по слепоте своей приняла его за жирную утку, которая отбилась от дому.
— Вот так находка! — сказала старушка. — Теперь у меня будут утиные яйца, если только это не селезень. Ну да уви­дим, испытаем!
И утенка приняли на испытание, но прошло недели три, а яиц все не было. Господином в доме был кот, а госпожою ку­рица, и оба всегда говорили: «Мы и весь свет!» Они считали самих себя половиной всего света, притом — лучшею его по­ловиной. Утенку же казалось, что можно на этот счет быть и другого мнения. Курица, однако, этого не потерпела.
— Умеешь ты нести яйца? — спросила она утенка. -Нет!
— Так и держи язык на привязи! А кот спросил:— Умеешь ты выгибать спину и испускать искры? -Нет!
— Так не суйся со своим мнением, когда говорят умные люди! И утенок сидел в углу нахохлившись. Вдруг вспомнились
ему свежий воздух и солнышко, и ему страшно захотелось поплавать. Он не выдержал и сказал об этом курице.
— Да что с тобой?! — спросила она. — Бездельничаешь, вот тебе блажь в голову и лезет! Неси-ка яйца или мурлычь, дурь-то и пройдет! — Ах, плавать по воде так приятно! — сказал утенок. — А что за наслаждение нырять в самую глубь с головой!
— Хорошо наслаждение! — сказала курица. — Ты совсем рех­нулся? Спроси у кота, он умнее всех, кого я знаю, нравится ли ему плавать или нырять! О себе самой я уж не говорю! Спроси, наконец, у нашей старушки хозяйки, умнее ее нет никого на свете! По-твоему, и ей хочется плавать или нырять?
— Вы меня не понимаете! — сказал утенок.
— Если уж мы не понимаем, так кто тебя поймет! Что ж, ты хочешь быть умнее кота и хозяйки, не говоря уже обо мне? Не дури, а благодари-ка лучше создателя за все, что для тебя сделали! Тебя приютили, пригрели, тебя окружает такое об­щество, в котором ты можешь чему-нибудь научиться, но ты пустая голова, и говорить-то с тобой не стоит! Уж поверь мне! Я желаю тебе добра, потому и браню тебя — так всегда узна­ются истинные друзья! Старайся же нести яйца или выучись мурлыкать да пускать искры!
—  Я думаю, мне лучше уйти отсюда куда глаза глядят! -сказал утенок.
— Скатертью дорога! — ответила курица.
И утенок ушел. Он плавал и нырял, но все животные по-прежнему презирали его за уродство.
Настала осень; листья на деревьях пожелтели и побурели; ветер подхватывал и кружил их; наверху, в небе, стало так холодно, что тяжелые облака сеяли град и снег, а на изгоро­ди сидел ворон и каркал от холода во все горло. Плохо прихо­дилось бедному утенку.
Раз вечером, когда солнце так красиво садилось, из-за кус­тов поднялась целая стая чудных, больших птиц: белые как снег, с длинными, гибкими шеями! То были лебеди. Они испу­стили какой-то странный крик, взмахнули великолепными, большими крыльями и полетели с холодных лугов в теплые края, за синее море. Они поднялись высоко-высоко, а бедного утенка охватило какое-то смутное волнение. Он завертелся в воде, как волчок, вытянул шею и тоже испустил такой гром­кий и странный крик, что и сам испугался. Чудные птицы не шли у него из головы, и когда они окончательно скрылись из виду, он нырнул на самое дно, вынырнул опять и был словно вне себя. Утенок не знал, как зовут этих птиц, куда они лете­ли, но полюбил их, как не любил до сих пор никого. Он не за­видовал их красоте; ему и в голову не могло прийти пожелать походить на них; он рад был бы и тому, чтоб хоть утки-то его от себя не отталкивали. Бедный гадкий утенок!
А зима стояла холодная-прехолодная. Утенку приходи­лось плавать без отдыха, чтобы не дать воде замерзнуть сов­сем, но с каждою ночью свободное ото льда пространство ста­новилось все меньше и меньше. Морозило так, что ледяная кора трещала. Утенок без устали работал лапками, но под ко­нец обессилел, приостановился и весь обмерз.
Рано утром мимо проходил крестьянин, увидал примерз­шего утенка, разбил лед своим деревянным башмаком и при­нес птицу домой к жене. Утенка отогрели.
Но вот дети вздумали играть с ним, а он вообразил, что они хотят обидеть его, и шарахнулся со страха прямо в подойник с молоком — молоко все расплескалось. Женщина вскрикну­ла и всплеснула руками; утенок между тем влетел в кадку с маслом, а оттуда в бочонок с мукой. Батюшки, на что он был похож! Женщина вопила и гонялась за ним с угольными щипцами, дети бегали, сшибая друг друга с ног, хохотали и визжали. Хорошо, что дверь стояла отворенной, утенок вы­бежал, кинулся в кусты, прямо на свежевыпавший снег и долго-долго лежал там почти без чувств.
Было бы чересчур печально описывать все злоключения утенка за эту суровую зиму. Когда же солнышко опять при­грело землю своими теплыми лучами, он лежал в болоте, в камышах. Запели жаворонки, пришла весна. Утенок взмахнул крыльями и полетел; теперь крылья его шумели и были куда крепче прежнего. Не успел он опо­мниться, как уже очутился в большом саду. Яблони стояли все в цвету; душистая сирень склонила свои длинные зеле­ные ветви над извилистым каналом.
Ах, как тут было хорошо, как пахло весною! Вдруг из чащи тростника выплыли три чудных белых лебедя. Они плыли так легко и плавно, точно скользили по воде. Утенок узнал красивых птиц, и его охватила какая-то странная грусть.
«Полечу-ка я к этим царственным птицам; они, наверное, убьют меня за то, что я, такой безобразный, осмелился при­близиться к ним, но пусть! Лучше пусть они меня убьют, чем сносить щипки уток и кур, толчки птичницы да терпеть хо­лод и голод зимою!»
И он слетел на воду и поплыл навстречу красавцам лебе­дям, которые, завидя его, тоже устремились к нему.
— Убейте меня! — сказал бедняжка и опустил голову, ожи­дая смерти, но что же увидел он в чистой, как зеркало, воде? Свое собственное отражение, но он был уже не безобразною темно-серою птицей, а — лебедем!
Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылу­пился из лебединого яйца!
Теперь он был рад, что перенес столько горя и бедствий, -он лучше мог оценить свое счастье и все окружавшее его ве­ликолепие. Большие лебеди плавали вокруг него и ласкали его, гладили клювами.
В сад прибежали маленькие дети; они стали бросать лебедям хлебные крошки и зерна, а самый меньшой из них закричал:
— Новый, новый!
И все остальные подхватили:
— Да, новый, новый! — хлопали в ладоши и приплясывали от радости; потом побежали за отцом и матерью и опять бро­сали в воду крошки хлеба и пирожного. Все говорили, что но­вый красивее всех. Такой молоденький, прелестный!
И старые лебеди склонили перед ним головы.
А он совсем смутился и спрятал голову под крыло, сам не зная зачем. Он был чересчур счастлив, но нисколько не воз­гордился — доброе сердце не знает гордости, — он помнил то время, когда все его презирали и гнали. А теперь все говорят, что он прекраснейший между прекрасными птицами! Си­рень склоняла к нему в воду свои душистые ветви, солныш­ко светило так славно… И вот крылья его зашумели, строй­ная шея выпрямилась, а из груди вырвался ликующий крик:
— Мог ли я мечтать о таком счастье, когда был еще гадким утенком!

— КОНЕЦ —