Барабашка, или обещано большое вознаграждение

Страница 12 из 15

Барабашка, или обещано большое вознаграждение (повесть)

---

Глава третья

По улице Божедомка, натыкаясь на прохожих, бежали Юра и Нюра. За ними, жужжа как небольшой самолёт, летел запыхавшийся Барабан Барабаныч. Поняв, что ничего другого им не остаётся, дети всё-таки решили обратиться в милицию.
Когда толстый сержант за перегородкой спросил, по какому они вопросу, Юра замялся. Зато Нюра, с независимым видом помахивая дамской сумочкой, важно заявила:
— По личному.
Сержант обрадовался:
— Приём по личным вопросам в пятницу с семнадцати ноль-ноль.
Дети растерялись. Они-то думали, сейчас все милиционеры повысыпают из своих кабинетов и будут слушать их волнующую историю. А потом дружно бросятся им помогать. А вместо этого…
— Вы ещё здесь? — зевнул сержант. — Я же вам русским языком говорю…
Договорить он не успел. Огромная муха перелетела через перегородку и уселась сержанту на нос. Сержант размахнулся и со всей силы хлопнул себя по носу. Именно по носу, так как муха в этот момент уже сидела у него на затылке.
Это был страшный бой. Скрутив в трубочку газету «Всегда на страже», сержант гонялся за назойливой мухой. Он залезал на стулья, на стол, хлопал по стенам, по потолку… А в результате лишь залил клеем важные документы и уронил настольную лампу. Бедный толстый сержант! Если б он знал, с кем имеет дело…
Наконец, осознав бесплодность своих усилий, взмокший милиционер плюхнулся в кресло. Детей у стойки уже не было. Пока храбрый Барабан Барабаныч вызывал огонь на себя, они незаметно прошмыгнули в коридор.
Дверь в кабинет Ломоносова оказалась не заперта: мультфильм давно закончился, и по телевизору выступал Президент страны, который говорил что-то малопонятное.
— A-а, Ивановы, заходите. Жалко, мультфильмы кончились.
Ломоносов искренно обрадовался, увидев Юру и Нюру.
Ведь обычно к нему приходили пьяницы, драчуны с разбитыми носами и просто скандальные личности вроде Скупидонова. Вспомнив пенсионера, участковый резко помрачнел. У него появилось нехорошее предчувствие, что дело с кладом будет иметь далеко идущие последствия.
— Ну, рассказывайте, что там у вас?
— У нас клад украли, — угрюмо сказал Юра.
— Интересная получается история, — почесал в затылке участковый. — Сначала появляется ваш лучший друг Скупидонов и заявляет…
— Он не наш лучший друг! — хором возмутились Юра с Нюрой.
— Ну, хорошо, значит, мой. Появляется мой лучший друг Скупидонов и заявляет, что вы украли у него клад. Затем приходите вы и заявляете, что клад украли у вас. И кому я, по-вашему, должен верить?
— Врёт ваш Скупидонов! — закричал Юра. — Клад был у нас. А он залез к нам в комнату и выкрал его. А это наш клад! Наш, понимаете?
— Понимаю, понимаю, — успокоил мальчика Ломоносов. Он чувствовал, что дети не врут. Но тем запутаннее становилась для него эта история. — Не волнуйся, следствие во всём разберётся. И если выяснится, что клад нашли вы, вы получите большое вознаграждение. Очень большое вознаграждение — четвёртую часть!
— Не нужна нам четвёртая часть, — твёрдо сказал Юра. — Нам он целиком нужен.
— Ого! — Ломоносов присвистнул. — Ну, и запросы у вас, ребята. Вы хоть представляете себе, сколько эта четвёртая часть стоит? Даже я пока не представляю. Даже специалисты сразу ничего определить не смогли. Сказали — бесценный и с собой увезли, разбираться.
— Как — увезли? — По щекам у Нюры градом покатились слёзы. — Зачем? Ведь это же… это же… не клад! Это Барабашка!..
— Молчи! — Юра резко дёрнул сестру за руку.
Как известно, лейтенант Ломоносов не был ни Шерлоком Холмсом, ни доктором Ватсоном. Но тем не менее он вдруг ясно осознал, что вплотную приблизился к разгадке какой-то тайны.
— Стоп! — строго сказал участковый, — Это какая ещё Барабашка? Ну-ка выкладывайте всё начистоту.
Юра молчал, как наш разведчик в плену, и озирался в поисках Барабан Барабаныча. Наконец он обнаружил его на экране телевизора. Дед сидел на голове Президента, который, в отличие от толстого сержанта, не махал руками, а спокойно продолжал своё выступление.
Вероятно, Барабан Барабаныч находился в раздумье — муха долго чесала одной из передних лап в затылке. Наконец она оторвалась от экрана и, подлетев к Юре, прошептала ему на ухо:
— Как говорил мой покойный дедушка: «Когда некуда деваться, надо признаваться».
…В участковом Ломоносове жили два человека — Ломоносов и участковый. И если один был готов поверить во что угодно, то второй не верил ничему. Без убедительных доказательств.
— Потрясающая история! — радостно воскликнул Ломоносов, с нескрываемым интересом выслушав Юрин рассказ. Но, вспомнив, что находится при исполнении служебных обязанностей, лейтенант помрачнел и сухо сказал: — А теперь всё это требуется доказать.
Это был страшный удар. Так долго рассказывать чистую правду и вдруг понять, что тебе не верят…
У Юры опустились руки. И тут же в одной из них появилось нужное доказательство — золотой кувшин из того самого сервиза.

— Вот видите! Вот видите! — радостно закричали дети.
— Вижу, — сказал участковый, внимательно рассматривая кувшин. — Вижу, что Сидор Маркович кое-что проморгал. Восемнадцатый предмет.
— При чём тут Сидор Маркович? — растерялся Юра. — Это же барабашкин дедушка!
— Разберёмся, — сказал участковый, пряча кувшин в небольшой железный сейф, в котором хранил личное оружие. — Надеюсь, больше у вас ничего нету?
От отчаяния дети готовы были зареветь. Но тут раздался громкий стук.
— Войдите, — сказал Ломоносов.

В кабинет, однако, никто не вошёл. Стук повторился, и участковый с удивлением обнаружил, что доносится он из сейфа.
— Что за ерунда? Упал он там, что ли? — Лейтенант снова открыл сейф и сам чуть не упал…
В сейфе на нижней полке сидел старичок с огромными ушами, а самое главное — с пистолетом.
— Оружие-то чистить надо, — ехидно сказал Барабан Барабаныч. — Протирать, смазывать — одним словом, содержать в надлежащем порядке.

— Вы это… — в ужасе попятился Ломоносов, увидев направленное на него дуло. — Вы поосторожнее… Он ведь выстрелить может…
— Может, — радостно согласился Барабан Барабаныч. — Ну, что, нужны ещё какие-нибудь доказательства?
Больше никаких доказательств Ломоносову не потребовалось. Он как-то сразу во всё поверил. И даже готов был отправиться на Петровку, 38, к Самому Главному Милиционеру, чтобы выручить Барабашку из плена.
— Вот только фуражка у меня не парадная и пуговица на кителе болтается.

Пуговицу Нюра на радостях пришила в три минуты, а с фуражкой дело решилось ещё быстрее.
— Такая сгодится? — спросил Барабан Барабаныч, превращаясь в очень нарядную фуражку.
— Что вы! — испугался Ломоносов. — Она же генеральская!
— А такая? — Генеральская фуражка вдруг сделалась самой что ни на есть лейтенантской, за исключением того, что из неё торчали уши.
— Это что — зимняя форма, что ли? — удивился участковый.
— Да нет, — спохватился Барабан Барабаныч. — Это я про уши свои запамятовал.
Наконец, головной убор нужного фасона и размера украсил голову Ломоносова, и вся компания покинула отделение.

Глава четвертая

Главное отделение милиции Москвы — Петровка, 38 — находилось на улице Петровка в доме номер 38. Место это славилось тем, что про него ходило множество самых разных слухов. Говорили, например, что раньше здесь работали Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Говорили, что у дома сто пятьдесят подземных этажей, где хранятся отпечатки пальцев всех на свете преступников. (Причем пальцев не только рук, но и ног!) А ещё утверждали, что из милицейского подвала ведёт подземный ход прямо в Кремль.

Неизвестно, откуда брались эти слухи. Потому что те, кто попадали на Петровку, 38, никогда оттуда, говорят, не выходили. Дом был окружён высоким железным забором. А у единственной калитки стояла стеклянная будка, в ней постоянно находился вооружённый до зубов часовой, мимо которого не могла бы проскользнуть даже мышь без специального пропуска.
Поэтому, когда Ломоносов, оставив в сторонке Юру и Нюру, подошёл к часовому и сообщил, что ему нужен Главный Милиционер, с ним, несмотря на парадную фуражку, даже разговаривать не стали, а ткнули пальцем в инструкцию.
— Ничего не выходит. Главный принимает раз в месяц, а очередь к нему на три года вперёд, — виновато доложил участковый, вернувшись к детям. — Бюрократы несчастные! Вот был бы я Президентом, я бы…
— Если бы да кабы… — подал вдруг голос Барабан Барабаныч, сильно испугав участкового, успевшего забыть, что за фуражка у него на голове. — Президентом ты не будешь никогда. А вот я могу попробовать…
Через некоторое время прямо напротив заветной калитки остановился троллейбус номер тринадцать, из которого вышел Президент страны в сопровождении двоих детей и одного милиционера без фуражки.
— Кто у вас тут главный?
Увидев руководителя страны в такой непосредственной близости, часовой вытянулся до потолка своей будки и заорал:
— Гусев-Лебедев-Пугач!
— Все трое? — удивился Президент.
— Никак нет, товарищ Президент! Это фамилия такая тройная: Гусев-Лебедев-Пугач Василий Иванович!
— Ну, хорошо, — кивнул Президент, и вся компания прошествовала к центральному входу. А часовой принялся судорожно накручивать телефон, чтобы предупредить начальство о прибытии высокого гостя.
— Ловко, ничего не скажешь, — прошептал Ломоносов, переводя дух. До последней секунды он боялся, что их разоблачат. А тогда — прощай, любимая работа! Прощай, мама Нина Алексеевна! — больше он с этой Петровки, 38, никогда не выйдет.
— Делов-то, — довольно хмыкнул дедушка-Президент. — Зря я, что ли, двадцать минут по твоему телевизору ползал?
Начальство, которое предупредили, всегда бывает очень предупредительным. Распахнулись массивные двери, и навстречу Президенту вылетел окрылённый Главный Милиционер — Гусев-Лебедев-Пугач. Несмотря на тройную фамилию, внешности он был довольно заурядной, как раз такой, чтобы на улице никто не смог догадаться, что это самый непреклонный борец с преступностью. Под неловко сидящим генеральским мундиром скрывались железная воля и недюжинная физическая сила — каждое утро он разгибал восемнадцать подков, которые на подносе приносила ему в кабинет огромная секретарша, чемпионка мира по рукопашному бою.
На этот раз секретарша внесла в кабинет поднос с печеньем и конфетами. Помимо воли и силы, Гусев-Лебедев-Пугач обладал ещё и редкой проницательностью.
— Замечательные у вас внуки, товарищ Президент, — сказал он. — Вылитый дедушка!
— А вот и не угадали, — сказала Нюра.
— Значит, бабушка? — удивился Гусев-Лебедев-Пугач. Он вообще-то привык всегда всё угадывать. Даже самый трудный кроссворд он решал за четыре минуты. — Бабушкины внуки, верно, товарищ Президент?
— По правде сказать, я не Президент, — сказал глава государства. — Я Барабан Барабаныч.
Кроме всех прочих сильных качеств, у Главного Милиционера было ещё и железное чувство юмора.
— Весёлый у вас дедушка, — захохотал он.
— Да он вовсе не наш дедушка, — не выдержал Юра. — Он дедушка Барабашки. А Барабашка у вас.
Гусев-Лебедев отличался отменной реакцией. Поэтому он сразу перестал хохотать, а начал перебирать в уме всех арестованных за последнее время преступников на букву «Б». «Балбес», «Бывалый», «бешеный», «Барон», «Бумбараш», «Бегемот», «Брынза»… Преступника по кличке «Барабашка» на Петровке, 38, не значилось. И вообще эта история нравилась Главному Милиционеру всё меньше и меньше. Почему руководитель страны без охраны? Почему называет себя «Барабаном»? И что ещё за «Барабашка» такой объявился?
— А вы, если не секрет, по какому вопросу, товарищ Президент? — подозрительно спросил он.
— Да не Президент я, — с досадой поморщился Барабан Барабаныч. — До чего же у нас милиция недоверчивая!
И тут на глазах у изумлённого Лебедева-Пугача главное лицо государства растаяло в воздухе, а на его месте возникла какая-то странная личность и принялась обмахиваться невероятной длины ушами.
— Жарковато у вас, Василий Иванович, — сказала личность.
Главному Милиционеру тоже сделалось жарко.

— Так точно! — вскочил он из-за стола. — Кондиционер не работает.
— Ну, это дело поправимое, — сказал Барабан Барабаныч и превратился в настольный вентилятор. — Я пока покручусь, а мальчик вам всё толком расскажет.
Вентилятор делал своё дело, и к Главному Милиционеру постепенно возвращалась привычная холодность ума. Слушая Юрин рассказ, он всё яснее и яснее представлял себе, какую колоссальную пользу могли бы принести барабашки его ведомству. Два-три таких секретных агента — и через полгода он покончит с преступностью в Москве. Через два года — в России. А там и за мировой порядок можно будет взяться!.. Правда, тогда уже барабашек, конечно, потребуется больше.
— Кстати, — обратился он к Ломоносову, — а вы тоже можете… кем-то стать?
— Так точно! — отрапортовал участковый. — Ко Дню милиции обещали старшего лейтенанта присвоить.
— Получите капитана, — уверенно заявил генерал. — При удачном завершении операции «Барабашка». А в удаче я не сомневаюсь, — добавил он, снова обращаясь к Барабан Барабанычу. — Вот сейчас отдам распоряжение, и вашего внука вам на золотом подносе доставят, — пошутил Гусев-Лебедев, поднимая телефонную трубку.
Барабан Барабаныч перестал вертеться и опять превратился в дедушку, Ломоносов радостно улыбнулся, Юра с Нюрой закричали «ура»…
— Прошу прощения, — развёл руками Главный Милиционер. — Вышла небольшая техническая накладка. Сейфы у нас, конечно, надёжные, но…
— Неужели украли?! — вырвалось у всех одновременно.
— Что вы, что вы! — замахал руками Гусев-Лебедев-Пугач. — Просто тут у нас такие «специалисты» сидят!.. Что хранить рядом национальное достояние не очень надёжно.
— А зачем же вы, товарищ генерал, таких плохих специалистов держите? — удивился Ломоносов.
— Вы не поняли: мы их не держим, мы их задерживаем, после чего они тут сидят. И поэтому в целях безопасности ваш клад отправлен в самый надёжный сейф в Москве — в «Гута-банк». Может быть, слыхали?
— Слыхали, — сказала Нюра. — У нас там мама работает.
— Ну, вот и прекрасно! — обрадовался генерал. — Сейчас мы все вместе поедем к вашей маме, заберём Барабашку, и делу конец… Только, — смущённо обратился он к эарабан Барабанычу, — не могли бы вы снова… принять вид той самой должности… в которой вы к нам прибыли!
— Ох, до чего же не люблю я в людей превращаться! — проворчал дедушка. — Ну, да ладно уж…
Через минуту милицейский кортеж с воем сирен выезжал из железных ворот Петровки, 38.